Зиновьев же слезно просил о снисхождении в своих письмах на имя Сталина, Ягоды и Агранова. В письме к Сталину есть такие строки: „Я не делаю себе иллюзий. Еще в начале января 1935 года в Ленинграде, в доме предварительного заключения, секретарь ЦК Ежов, присутствовавший при одном из моих допросов, сказал мне: „Политически вы уже расстреляны".
Здесь же Зиновьев просил Сталина: „Умоляю Вас поверить мне в следующем. Я не знал, абсолютно ничего не знал и не слышал и не мог слышать о существовании за последние годы какой-либо антипартийной группы или организации в Ленинграде". Но о Каменеве он уклонился что-либо сказать.
Может быть, это повлияло и на окончательный приговор соратникам Ленина, вынесенный тем же В.В.Ульрихом при членах Военной коллегии Верховного суда Союза ССР И.О.Матулевиче, А.Д.Горячеве 16 января 1935 года. Один из главных инквизиторов сталинского режима зачитал на суде:
"В результате контрреволюционной деятельности „Московского центра" в отдельных звеньях зиновьевского контрреволюционного подполья вырастали чисто фашистские методы борьбы, появились и крепли террористические настроения, направленные против руководителей партии и правительства, что и имело своим последствием убийство товарища С.М.Кирова…"
Военная коллегия приговорила:
„1. Зиновьева Григория Евсеевича, как главного организатора и наиболее активного руководителя „Московского центра", руководившего деятельностью подпольных контрреволюционных московских и ленинградских групп, к тюремному заключению на десять лет.
11. Каменева Льва Борисовича, являвшегося одним из руководящих членов „Московского центр»", но в последнее время не принимавшего в его деятельности активного участия, к тюремному заключению на пять лет…"
Через десять дней Зиновьев был отправлен в Верхнеуральский лагерь, а Каменев вначале в Челябинский. Но печальная одиссея „близнецов" на этом не закончилась. Сталин решил, что даже потенциальных свидетелей и участников реальной расстановки людей в ленинском окружении не должно быть. Толкователем Ленина может быть только он. Следуют телеграфные распоряжения (легенды о вражеской деятельности, конечно, уже сочинены).
„Верхнеуральск. Тюрьма НКВД. Бирюкову.
Отдельным купе арестантском вагоне, усиленным конвоем во главе вашего помощника отправьте в Москву в мое распоряжение Зиновьева.
Через два дня, тем же порядком, личном, при вашем сопровождении направьте Каменева. Под вашу личную ответственность обеспечьте полную секретность отправки Зиновьева и Каменева как от заключенных, так и работников тюрьмы и тщательное наблюдение пути.
О времени отправки, номерах поездов и вагонов донесите телеграфно. Молчанов".
На втором процессе Зиновьев и Каменев были уже сговорчивей. В ответ на обещание Сталина сохранить им жизнь они соглашались со всеми фантастическими обвинениями. Факт вызова Зиновьева и Каменева в Кремль в начале следствия мною установлен. Но о содержании разговора между ними и Сталиным можно только догадываться. На Западе думали, что арестованные еще при первом процессе могли бы припугнуть диктатора, как писала парижская газета „7 дней", что, если их осудят, „за границей их друзья опубликуют компрометирующие Сталина документы". Но то ли Сталин не боялся шантажа, то ли документов этих не было, но события стали развиваться по сценарию Кремля.
Вот фрагмент допроса во время следствия 28 июля 1936 года.
„Вопрос: Следствием по Вашему делу установлено, что центр организации тщательно разработал план заговора. Дайте показания по этому вопросу.
Зиновьев: Политической целью заговора было свержение ЦК ВКП(б) и советского правительства и создание своего ЦК и своего правительства, которое состояло бы из троцкистов, зиновьевцев и правых…
Конкретно план переворота сводился к следующему:
Мы считали, что убийство Сталина (а также и других руководителей партии и правительства) вызовет замешательство в рядах руководства ВКП(б).