А 15 ноября на заседании Совнаркома, также проходившем под председательством Ленина, слушается доклад наркома юстиции Д.И. Курского о существующих нормах надзора за следственным аппаратом. Повод, казалось бы, был сугубо частный. 16 сентября Малый СНК рассматривал дело Межведомственной комиссии по ликвидации иностранного имущества, которое вела ВЧК, и решил, что чекист И.М. Васильев вел расследование пристрастно, а посему от этого дела должен быть отстранен. Однако представитель ВЧК заявил, что подобные решения не входят в компетенцию МСНК.
Когда этот конфликт дошел до Владимира Ильича, он прежде всего запросил представителя Наркомюста в президиуме ВЧК Л.А. Саврасова о том, опротестовывал ли он когда-либо действия ВЧК. Получив отрицательный ответ, Ленин и поручил Курскому представить Совнаркому доклад о возможных изменениях и дополнениях в существующие нормы надзора за следственным аппаратом судов и ВЧК.
Заседание Совнаркома 15 ноября, как пишет его участник Г.М. Леплевский, проходило «с большой страстностью. Весьма активное участие в обсуждении вопроса принимал Дзержинский. Дзержинский попросил у Владимира Ильича разрешения выйти из зала заседаний во время голосования по той причине, что он хотел дать возможность голосовать двум своим замам (Фомину — по Наркомпути и мне — по Наркомвнуделу).
Владимир Ильич заявил, что нарком может и, присутствуя в зале заседания, не участвовать в голосовании, и, естественно, в этом случае голосует его заместитель... 7 членов Совнаркома голосовало за отмену решения Малого Совнаркома об отстранении следователя Васильева, 6 членов голосовало за утверждение решения МСНК».
Но главное — комиссии в составе Дзержинского, Каменева и Курского поручили разработать положение о ВЧК в связи с переходом к НЭПу и порядок надзора Наркомюста над следственным аппаратом ВЧК293.
В комиссии между Дзержинским и Каменевым возникают разногласия по вопросу о компетенции ВЧК. Коллегия ВЧК возражала против «передачи в различные органы розыска и следствия» и против отделения дел политических от дел «по крупным хищениям народного достояния». В связи с этим Каменев написал Ленину: «Это максимум, на который пошел Дзержинский и которым конечно удовлетворился Курский.
Я отстаиваю максимум: 1. Разгрузить ЧК, оставив за ним политические преступления, шпионаж, бандитизм, охрану дорог и складов. Не больше. Остальное — НКЮсту. 2. Следственный аппарат ЧК влить в НКЮст, передав его ревтрибуналам».
Владимир Ильич ответил Каменеву: «Я ближе к Вам, чем к Дзержинскому. Советую Вам не уступать и внести в Политбюро. Тогда отстоим maximum из максимумов. На НКЮ возложим еще ответственность за недонесение Политбюро (или Совнаркому) дефектов и неправильностей ВЧК»294.
24 ноября Ленин подписывает постановление СНК о суровом наказании за ложные доносы. А 1 декабря Политбюро принимает резолюцию, предложенную Владимиром Ильичем: «а) сузить компетенцию ВЧК, б) сузить право ареста, в) назначить месячный срок для общего проведения дела, г) суды усилить, д) обсудить вопрос об изменении названия, е) подготовить и провести через ВЦИК общее положение об изменении в смысле серьезных умягчений»295.
«Нет худа без добра»
Возможность еще раз пристально вглядеться и теоретически осмыслить новую реальность сам Ленин отчасти объяснял тем, что именно летом 1921 года ему пришлось взять определенную «дистанцию» по отношению к каждодневной текучке и посмотреть на происходящее как бы со стороны: «Нет худа без добра: я засиделся и ½ года (1921-1922) смотрел "со стороны"», — написал он в марте 1922 года296.
Это отнюдь не означало, что он отгородился от текущих дел. Ежедневные заседания и совещания, регулярные выступления на различных съездах и собраниях, беседы с коллегами и самыми разнообразными посетителями, бесчисленные разговоры по телефону и масса других больших и малых, как выражался Ленин, «дел и делишек», которые называли тогда в Совнаркоме «вермишелью», были способны вывести из строя кого угодно.
И уже летом 1921 года Владимир Ильич ощутил первые признаки того, что со здоровьем что-то неладно. Головные боли, бессонница, повышенная утомляемость не раз проявлялись и ранее. Но теперь они становились все более продолжительными и явно выбивали из, казалось бы, привычного ритма работы.
Бесконечная череда текущих дел не давала возможности сосредоточиться и для того, чтобы подготовить тезисы большого доклада III конгрессу Коминтерна. Ленин 4 июня уезжает в Горки. 5 июня он пишет Троцкому; «Я нахожусь вне города. Уехал в отпуск на несколько дней по нездоровью», а 6-го, дабы отрешиться от рутинной «вермишели», просит Фотиеву прислать ему в Горки томики стихов Гейне и Гёте297.
293
В.И. Ленин и ВЧК. С. 529, 536; Воспоминания о В.И. Ленине. Изд. 2-е. Т. 4. М., 1979. С. 144, 145.