Как мы уже указывали, по мысли Ленина, специфической функцией, определенной целью «советского государственного капитализма», которая была декларирована и на съезде партии, было создание политических и культурных предпосылок социализма. В этой области он спорил с меньшевиками, западными социал-демократами, либералами и всеми теми, кто ставил под сомнение «смысл большевистского эксперимента», не видя как раз его оригинальности. Ленин рассматривал себя представителем такой концепции развития, которая не имела реальной альтернативы в левом лагере. Он снова определил своеобразие русской революции в том, что система предпосылок социализма в этом случае должна была возникнуть не до, а после революции. «Если для создания социализма требуется определенный уровень культуры…, - писал Ленин, — то почему нам нельзя начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы».[1098] Ленин и раньше, касаясь международной изоляции революции, ее «одиночества», задавал вопрос: «А если у нас при тех условиях отсталости, при которых мы вошли в революцию, сейчас нужного нам промышленного развития нет, то что же мы — откажемся? упадем духом»?[1099] А если «отказаться» невозможно (что, в конце концов, было доказано победой в гражданской войне), то не оставалось ничего другого, как бороться за «выживание».
8.6. «Бюрократический централизм» и термидорианская альтернатива
Уже в сталинскую эпоху было ясно, что определяющее место в «ленинском наследии» занимает борьба с бюрократией.[1100] Конечно, это «соображение» можно было довести до такой степени, что обуздание бюрократии стало одним из определяющих элементов известных террористических мер, применявшихся в 1930-е гг. У Ленина это устремление не было направлено на заклеймение «классового врага», а указывало на качество нового государства, на характер и специфические черты нового режима. Борьба с бюрократией одновременно выражала проблему становления новой общественной формы и социальную и культурную проблему (эти проблемы, собственно, не были разработаны в течение всей советской эпохи). Теоретическое и политическое значение проблемы бюрократии проявилось в двух аспектах. С одной стороны, оно раскрылось в полемике, связанной с перспективами НЭПа, которую Ленин и большевики вели с бывшим руководителем пропаганды Колчака Николаем Устряловым и поддерживавшими его интеллигентами, сменовеховцами, а с другой стороны — во внутренней борьбе вокруг создания СССР и борьбе Ленина против утверждения привилегированного слоя, обособленного от общества.
«Безвыходность» исторического положения советской власти почувствовал Николай Устрялов, инспирировавший национал-большевизм, интеллигентское «сменовеховское» направление, искавшее на основании наследия «Вех» возможности соглашения с (советской) властью и Красной армией, которая «защищала имперские интересы России». Конечно, Устрялов был готов встать на сторону «декоммунизированной» советской власти не только в интересах имперского национализма. Близкая к нему группировка русской интеллигенции, как неоднократно заявлял Устрялов, рассматривала «эволюцию» большевизма, НЭПа как «перерождение коммунизма» и призывала эмиграцию примириться с большевиками в интересах углубления этой «эволюции». Устрялов писал: «На наших глазах происходит то тактическое “перерождение большевизма”, которое нами упорно предсказывалось уже более полутора лет… Коммунизм из реальной программы дня постепенно становится своего рода “регулятивным принципом”, все меньше отражающимся на конкретном организме страны».[1101]
1100
Эта тема является лейтмотивом главного идеологического произведения сталинского времени, «Краткого курса ВКП(б)» (М., 1938). Об этом см.: