Крах революционных взрывов в Западной Европе не получил в теории Ленина обоснованного объяснения. Молодой Лукач, остановившись в «Истории и классовом сознании» на причинах неожиданного идеологического кризиса пролетариата, пришел к выводу, что подчеркивание «меньшевизма», «экономизма», роли и «омелкобуржуазивания» «рабочей аристократии» не затрагивало тотальности, то есть сути вопроса. Сетуя на «границы революционной стихийности», он нашел выход в повышении «решающей роли» организационных структур (прежде всего применительно к положению в Германии), как их понимал Ленин, поскольку одного лишь пропагандистского просвещения масс недостаточно для привнесения в спонтанное движение растущей сознательности, которая позволит этому движению преодолеть мертвую точку. Партии необходимо влиять на весь пролетариат с учетом его «непосредственных интересов». Согласно аргументации Лукача, невозможно доказать, что революционная решимость различных слоев пролетариата прямо пропорциональна их плохому экономическому положению и наоборот, поэтому — главным образом на основании анализа ситуации в Германии — он и пришел к мысли об определяющей роли побудительного влияния организации.[1156]
Почти 50 лет спустя пожилой Лукач — по сути дела полемизируя со своим собственным мнением, высказанным в молодости, — отыскал слабое место во взглядах Ленина на партию и классовое сознание пролетариата. Пожилой Лукач, в отличие от молодого, видел основную проблему уже не в «идеологической отсталости пролетариата». Ни механистичная теория спонтанности, ни схематическое применение идеи «привнесенного извне классового сознания» не разрешили проблемы, «кризиса» «адекватного» антикапиталистического сознания пролетариата. В своей критике Ленина Лукач перенес внимание с идеологического момента на экономический, на изменения в характере капиталистической экономики и их влияние на сознание людей. Он считал, что ленинская концепция, революционным образом сопоставившая идеи Маркса с современностью, была чрезмерно нацелена на революционизацию идеологии, вследствие чего эта идеология недостаточно конкретно направлялась на настоящий предмет революционизации, на изменение капиталистической экономики.[1157]