В ленинской теории проблема революции с самого начала была связана с вопросом взаимоотношений между государством и обществом. Выше мы уже указывали, что ленинская концепция «альтернативной гласности», «антивласти» (социал-демократическая пресса, дискуссионные клубы, самообразовательные кружки, пролетарская партия), концепция сети созданных обществом организаций (советов, профсоюзов и иных общественных структур защиты интересов граждан) была вскоре задавлена властными требованиями режима, созданного при участии самого Ленина, в конечном итоге — однопартийной системой. В принципе революция должна была расчистить место для режима, основанного на самоорганизации всего общества, для создания строящейся «снизу вверх» системы самоуправления, в которой не может утвердиться бюрократическая институциональная система, обособленная от общества.[1163] Для осуществления этой «исторической задачи» считалась необходимой помощь со стороны международной революции.
Насколько история оправдала ожидания Ленина в связи с русской революцией, настолько она не оправдала его представлений и надежд, касавшихся послереволюционного развития. До 1917 г. одним из кардинальных пунктов его политической концепции была проблематика демократии, в рамках которой Ленин зафиксировал переходные периоды, ведущие к революции. В своей теории Ленин не только обосновал критику буржуазной демократии и различных концепций демократии указанием на экономические и социальные аспекты демократии, показав таким образом угнетательный характер буржуазного режима, но и обрисовал новую систему политических и организационных «требований»: буржуазная демократия должна превратиться в плебейскую, а затем в рабочую демократию («полугосударство»), что предполагало перестройку всей властной структуры в ходе смены социально-экономического строя.
Из-за отсутствия социальных движущих сил рабочая демократия (которая в принципе и на практике была диктатурой, направленной против защитников старого режима, «диктатурой пролетариата»!) очень быстро превратилась в «диктатуру партии» (Ленин), которая стала важным понятием ленинской теории. В связи с этой ситуацией Ленин оставил в наследство потомству марксистское теоретическое положение, согласно которому социализм не может быть введен, установление социализма станет возможным лишь после множества переходных периодов. Однако теоретические и политические аспекты преодоления «диктатуры партии» поблекли, «спутались», а в сталинскую эпоху были окончательно поглощены необходимостью поддержания власти.
Социалистическая перспектива: неразрешенное противоречие
Из-за нехватки отведенного ему исторического и биологического времени Ленин практически сумел дать лишь ограниченный марксистский ответ на проблему, заключавшуюся в том, что советская власть в интересах самосохранения «должна была» применять диктатуру и против своей собственной социальной базы. С одной стороны, Ленин намеревался компенсировать политическое угнетение тем, что призывал рабочий класс «защитить себя от “своего собственного” государства», но с помощью того же государства. Иначе говоря, рабочие должны были вступить в конфронтацию с государством и одновременно защищать государство и его институты? Это противоречие не имело диалектического разрешения. С другой стороны, неразрешимым противоречием оказалось и то, что Ленин наделил партию и государство, размеры которых были прямо пропорциональны недостатку предпосылок, необходимых для осуществления социализма, возможностями применения «внеэкономического принуждения». («Петр Великий боролся против варварства варварскими средствами».) В теории Ленина прежние теория и практика социальной самообороны поблекли, а позже они были окончательно сметены сталинским поворотом, который, конечно, сыграл свою роль и в последовавшем позже крахе государственного социализма.
1163
Общеизвестно, что эта концепция предстает перед нами в брошюре «Государство и революция», в которой Ленин мобилизовал почти забытые к тому времени идеи Маркса. Социализм трактуется как результат длительного исторического процесса, как первая фаза коммунизма, возможное всемирное явление будущего, «коммуна объединившихся производителей», как всеобщая свобода цивилизованного человечества.