Октябрь не внес изменений в жизнь Ленина и в том смысле, что она по-прежнему каждодневно подвергалась опасности, ведь судьба революции, а следовательно, и жизнь ее руководителя все время висели на волоске. Занимаясь днем и ночью поиском возможностей спасения революции, лавируя между гениальными политическими ходами и банальными ошибками, Ленин и его соратники укрепляли Советскую власть, пока летом 1918 г. не вспыхнула гражданская война и не начался новый этап борьбы не на жизнь, а на смерть. Ленин быстро приспосабливался к новым ситуациям, хотя ему и не хватало информации, касавшейся положения в стране.
Важным вопросом было простое физическое поддержание жизни. Питание Ленина было таким же скромным, как и питание любого советского гражданина, работавшего на заводе или в учреждении. Обычное дневное меню составляли суп, хлеб, рыба, чай. Продовольственные подарки, полученные от рабочих и крестьян, Ленин отдавал детским домам и больницам. Скромный образ жизни проистекал не из какого-либо фарисейского лицемерия, а из плебейского отношения к жизни и революционного политического кредо: он не мог есть, если другие голодали. Близкие Ленина, заботившиеся о его выздоровлении после покушения, незаметно клали в ящик его стола кусок хлеба, который он съедал, не подозревая, что это сверх обычного пайка.[230]
Эти качества Ленина упоминаются в массе воспоминаний, в том числе и в работах авторов, не симпатизировавших Ленину. Конечно, Ленин сохранил многое из своих дооктябрьских идей и стремлений, прежде всего намерение обеспечить просвещение, школьное обучение народных масс, создать библиотеки для народа.[231] Так как поначалу Ленин считал не слишком вероятным сохранение революции в условиях мировой системы капитализма, он хотел как можно скорее запечатлеть в символах память о рабоче-крестьянской советской республике, о культурных и политических целях революции. Частью этого плана должны были стать памятники Марксу и Энгельсу, революционерам, «цареубийцам» (Перовской, Желябову и их товарищам, но не своему старшему брату), великим писателям и художникам (Гоголю, Достоевскому, Толстому, Салтыкову-Щедрину и, конечно, Чернышевскому). И хотя Ленин никогда не высказывался по вопросам искусства в качестве «эксперта» и не желал официально выразить свое неприятие авангардизма, он все же неоднократно говорил об общественном значении классического искусства, о его гуманистической, «цивилизаторской» функции.
Ленин с самого начала рассматривался в качестве главного врага представителями самых различных политических сил. После того как поздней весной 1918 г. левые эсеры, коалиционный партнер, вошедший в советское правительство, также выступили против большевиков, Ленин стал главной мишенью терроризма нового типа. Казалось бы, на его жизнь должны были серьезно повлиять три совершенные на него покушения. Тот, кто желает понять жизнь и мышление Ленина, обязательно должен отдавать себе отчет в том, что для Владимира Ильича и после октября в «центре» жизни оставалась революционная деятельность. В этом он не отличался от других революционных вождей всемирной истории. Ленин не видел смысла жизни вне революции. Это стало ясно уже раньше, когда 20 ноября (3 декабря) 1911 г. Ленин произнес от имени РСДРП речь на похоронах дочери К. Маркса и ее мужа, Поля и Лауры Лафарг.[232] Они покончили с собой, чувствуя, что в старости стали бесполезными для революционного движения, вследствие чего их жизнь потеряла для них смысл. Видимо, это чувство возникло и у Ленина 11 лет спустя, в декабре 1922 г., когда он частично утратил способность двигаться и работать. Из воспоминаний Н. К. Крупской и В. М. Молотова известно, что Ленин тоже хотел расстаться с жизнью и просил у Сталина яд (цианистый калий, которым воспользовались и супруги Лафарг), чтобы положить конец своим прежде всего душевным страданиям, испытываемым в одиночестве во время пребывания в Горках. Сталин, дважды пообещав исполнить его просьбу, на заседании Политбюро 30 мая 1923 г. все же отказался от этой «миссии», и в конце концов никто не решился взять ее на себя.[233]
Не существовало никакой специальной организации для защиты жизни Ленина. Думается, это не было следствием обычного «русского неряшества», хотя и оно могло быть причиной многого. Настоящую причину нужно искать в том, что, учитывая военную, социальную и институциональную стихийность революции, Ленин тогда еще не думал о подобной бюрократизации революции, это станет типичной проблемой более поздней эпохи, но уже без Ленина. Для Ленина было характерно коллективистское мышление, оперировавшее понятиями общественных классов и социальных противоречий. Действия классового характера он видел и в направленных против него покушениях, не придавая при этом особого значения собственной личности. К тому же в то время такие индивидуалистические меры, как создание личной охраны, были несовместимы с духом революции. После того, как весной 1918 г. советское правительство переехало в Москву, Ленин и Крупская поселились в Кремле, но и там сохранили простой и естественный образ жизни. В декабре 1917 г. в кабинет Ленина в Смольном зашел, как выяснилось позже, психически больной студент, не решившийся застрелить Ленина. Покинув кабинет, он позже начал добиваться повторного свидания с Лениным, и, когда охрана выдворила студента на улицу, у него в кармане случайно выстрелил заранее приготовленный заряженный пистолет. Ленину везло и при других покушениях. Первое настоящее покушение на него было совершено 1 января 1918 г. на Семеновском мосту через Фонтанку, когда он возвращался с митинга. Автомобиль «Делоне-Белльвиль», в котором он ехал, был обстрелян, пули пробили кузов, задние крылья и смотровое стекло. От ранения председателя советского правительства спас швейцарский социалист Фриц Платтен, пригнувший голову Ленина рукой, которую оцарапала одна из выпущенных по автомобилю пуль. Ленин даже не считал нужным начинать следствие по поводу этого покушения. Согласно воспоминаниям Ф. Платтена, «Ленин заявил, что в настоящее время ни один большевик России не может уклониться от опасности».[234]
231
Есть огромное количество документов, свидетельствующих о том, какое огромное значение придавал Ленин после Октября библиотекам с точки зрения просвещения масс. См.: Ленин и книга. Сост.: Окороков А. М., 1987. - 464 с.
233
22 декабря 1922 г. Владимир Ильич продиктовал следующую записку: «Не забыть принять все меры достать и доставить… в случае, если паралич перейдет на речь, цианистый калий как меру гуманности и как подражание Лафаргам…» 17 марта 1923 г. Сталин тоже писал об этом в секретной записке для Политбюро. См.: Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991; Майсурян А. А. Другой Ленин. С. 128–129. См. еще: Мельниченко В. Личная жизнь Ленина. С. 251–252.
234
Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. T. 5. Издательство политической литературы. М., 1974. С. 170–171.