2.2.1. Российское своеобразие и мировая система
Ленин уже в книге «Развитие капитализма в России» раскрыл своеобразие российского развития, состоявшее в том, что интеграция России в мировую экономику, или, как сказали бы сегодня, ее «полупериферийная интеграция», протекала при сохранении островков докапиталистических форм, что усиливало подчиненность страны интересам западного капитала. Иначе говоря, капиталистическая форма в сельском хозяйстве, но и не только в нем, превратила докапиталистические формы в свои собственные функции. Ленин органически связал смешение, «соединение» докапиталистических и капиталистических форм с понятием «внутренней колонизации», с поглощением русским «центром» различных периферийных регионов, с формированием всероссийского рынка. Таким образом, в свете фактов «внутренней колонизации» (в пореформенный период степные окраины превратились в «колонии» центральных, давно заселенных территорий Европейской России) можно говорить о возникновении своеобразных отношений типа «центр-периферия»:[292] эти колонии состояли в тесной экономической связи, «с одной стороны, с центральной Россией, с другой стороны — с европейскими странами, ввозящими зерно. Развитие промышленности в центральной России и развитие торгового земледелия на окраинах стоят в неразрывной связи, создают взаимно рынок одно для другого».[293] Таким образом, капитал скупил зерновой и молочный рынок, подчинив тем самым себе все российское сельское хозяйство, которое Ленин, несколько забежав вперед и преувеличивая развитость и степень распространения капитализма, отождествлял с Россией в целом. Завершился тот процесс или еще шел, но в конечном итоге традиционное общество капитулировало перед обществом современным: «Даже отработочная система, — которая прежде обеспечивала Обломову верный доход без всякого риска с его стороны, без всякой затраты капитала, без всяких изменений в исконной рутине производства, — оказалась теперь не в силах спасти его от конкуренции американского фермера».[294]
Ленин очень рано показал, — и это позже станет одним из элементов его теории империализма, — что доходящая до насилия грызня, беспощадная борьба за внешние рынки, «которая ведется при поддержке государства и с применением государственного насилия, привела к наступлению эпохи империализма и является одной (хотя и не единственной) из характерных черт империализма».[295] Вернувшись к этой теме в статье «Еще к вопросу о теории реализации», Ленин рассматривает проблему реализации рынка в качестве проблемы мировой экономики, мировой системы, призывая «не останавливаться, при разборе вопроса о капитализме, перед традиционным разделением внутреннего и внешнего рынков. Несостоятельное в строго теоретическом отношении, это разделение особенно мало пригодно для таких стран, как Россия».[296]
Спустя много лет Ленин снова обратился к этому вопросу. В 1913 г. в Поронино он крайне основательно законспектировал вышедшую в январе этого года книгу Розы Люксембург «Накопление капитала» и сделал к ней замечания.[297] В теории накопления Р. Люксембург была оригинально поставлена проблема реализации прибавочной стоимости на новом этапе развития капитализма, но Ленин уделил особое внимание вопросу капитализации реализованной прибавочной стоимости, поскольку этот вопрос глубоко связан «с центральной проблематикой международной эксплуатации в мировой империалистической системе».[298] Поскольку при «чистом» капитализме произведенный товар всегда предназначен на мировой рынок, то есть процесс производства всегда скрывает в себе проблему рынка, накопление капитала, экспорт товаров и капитала представляет собой единый процесс, неотрывный от того, что привязывает т. н. отсталые страны к развитым капиталистическим государствам центра. В этом пункте Ленин и Люксембург уже одинаково видели, что индустриализация «отсталых стран и регионов» «посредством» роста долгов[299] «подчиняет», «колонизирует» эти территории, хотя, как мы увидим ниже, из теоретических разногласий вытекают различные политические решения, так как Ленин не разделял «теории катастроф».[300]
В конечном итоге Ленин очень рано связал разрушение российской и индийской формы традиционных сельских общин с мировым рынком, с тем, что мы сегодня назвали бы процессом глобализации. В качестве примера он сослался на Ф. Энгельса, писавшего о том, что североамериканские прерии и аргентинские степи завалили мировой рынок дешевым хлебом. Индийские и российские крестьяне оказались бессильными перед лицом этой конкуренции, таким образом, «фабричное производство хлеба» вытеснило патриархальное сельское хозяйство с новых значительных территорий.[301] Важнейший политический вывод из сделанного Лениным анализа состоял в том, что преодоление остатков патриархальных и рабовладельческих отношений уже само по себе «оправдывает» распространение капитализма; и хотя в истории действует «закономерность», делающая невозможным возвращение к какой-либо форме традиционного общества, устойчивые остатки отживших форм часто встраиваются в новую систему.
294
Там же. С. 310–311. В связи с этим Ленин по существу утверждал, что, вопреки мнению народников, община отнюдь не препятствует, а только осложняет распространение капитализма. По этому поводу он цитировал Маркса, который писал: «Та форма, в которой находит поземельную собственность зарождающийся капиталистический способ производства, не соответствует этому способу. Соответствующая ему форма впервые создается им самим посредством подчинения земледелия капиталу; таким образом и феодальная поземельная собственность, и клановая собственность, и мелкая крестьянская собственность с поземельной общиной… превращаются в экономическую форму, соответствующую этому способу производства, как бы ни были различны их юридические формы». Там же. С. 321.
295
296
Там же. См еще: Ленин В. И. ПСС. Т. 4. С. 85. Гёнцёл верно интерпретирует взгляды Ленина и тогда, когда обращает внимание на то, что в уже цитированной ранее статье о «проблеме рынка» Ленин еще разделял положение Адама Смита о причинной и линейной связи между разделением труда и рынком и по существу объяснял тенденцию капитализма к расширению лишь техническим прогрессом, в то время как в статье «Еще к вопросу о теории реализации» он писал о расширении капитализма «вглубь» и «вширь», о всемирном и местном аспекте этого процесса, о стремлении капитализма «образовать колонии, втянуть дикие племена в водоворот мирового капитализма». Там же. С. 86.
297
Ленинский сборник. XXII. М., 1933. С. 343–390. Из этих замечаний выясняется, что Ленин сомневался в том, правильно ли интерпретировала Роза Люксембург теорию К. Маркса, отражавшую процессы воспроизводства капитала. Основную проблему теории накопления Р. Люксембург он видел в том, что она, как известно, не считала обязательным для накопления капитала и реализации наличие некапиталистических «секторов» и регионов.
299
Темпы роста долгов «на отсталых территориях с математической закономерностью превышают темпы экономического роста». Там же.
300
Вскоре после смерти Ленина, в феврале 1924 г., Дёрдь Лукач стал первым, кто во всей полноте поставил указанную проблему в написанной в Вене и уже цитированной работе о Ленине (р. 15–17). Лукач, в то время не слишком хорошо разбиравшийся в экономических вопросах, считал, что экономическая сторона позднейших исследований Ленина, его теории империализма, была не так глубока, как у Р. Люксембург (накопление капитала, колониальные рынки, истоки войн и т. д.), но все же видел «теоретическое превосходство» Ленина в одном решающем моменте, «в оценке процесса в целом», то есть в отношении конкретной оценки конкретной мировой ситуации, в том, что Ленин сумел принять во внимание моменты, опосредующие переход от теоретического анализа к практике. См.: Лукач Д. Ленин. С. 63–66. (В другой связи мы еще вернемся к спорам вокруг накопления капитала).