Наряду с конфронтацией с народниками очень скоро обозначилась и другая — с так называемыми легальными марксистами: группой специалистов в области экономики, частью весьма известных, таких как Струве и Туган-Барановский, которых Ленин с большим ожесточением называл «экономистами», поскольку они выдвигали на первый план улучшение экономического положения пролетариата. Для него они были беспринципными оппортунистами — выражение, которое Ленин впоследствии постоянно употреблял для того, чтобы дискредитировать своих противников, причем оппортунистами всегда были они, но ни в коем случае не он сам, даже тогда, когда по тактическим соображениям шел на уступки и предпринимал нечто такое, за что поносил «экономистов» незадолго до этого.
Зимой 1894 года Ленин перенес воспаление легких, что послужило причиной для выдачи ему весной 1895 года заграничного паспорта «по медицинским соображениям». Теперь он мог, наконец, отправиться в Швейцарию, куда его тянуло уже давно, и встретиться с радикальной русской эмиграцией, которая не могла непосредственно следить за развитием событий на родине и была лишена возможности оказывать какое-нибудь серьезное воздействие на происходящее. Наряду с Плехановым там находились Вера Засулич, бывшая в 70-е годы террористкой, и Павел Аксельрод. На Аксельрода произвел большое впечатление прибывший «скромный, серьезный и находчивый молодой человек, лишенный какого-либо личного тщеславия»; очень скоро он назвал его восходящей звездой российского рабочего движения.
Другие современники обрисовывают его внешность так: крепкая, среднего роста фигура, живая мимика, рыжеватая бородка и небольшие черные глаза, в которых могли одновременно отражаться ум, напряженное внимание, насмешка и презрение, а также веселость и шутка; когда они светились ненавистью, то, как писал Валентинов, напоминали глаза злобного кабана. Максим Горький, напротив, увидев его немного позже, испытал к нему дружескую симпатию: «И на лице монгольского типа, — писал он, — горели, играли эти острые глаза неутомимого борца против лжи и горя жизни, горели, прищуриваясь, подмигивая, иронически улыбаясь, сверкая гневом. Блеск этих глаз делал речь его еще более жгучей и ясной. Иногда казалось, что неукротимая энергия его духа брызжет из глаз искрами и слова, насыщенные ею, блестят в воздухе». Действительно, сами по себе черты лица Ленина в России ничем не были примечательны; они могли бы произвести совершенно заурядное впечатление, и как заметил Луначарский, подобное лицо мог бы иметь любой сельский торговец откуда-нибудь из-под Ярославля. Но пронизывающий взгляд колючих глаз всегда производил неизгладимое впечатление.
Во время этой первой поездки в Швейцарию Ленин ближе познакомился с Плехановым и относился к соратнику, который был десятью годами старше, с надлежащим почтением. В ходе долгих дебатов обсуждались возможности создания в России революционной организации.
Тогда Ленин провел за границей целых пять месяцев. Для лечения в швейцарском санатории, которое было истинным поводом для поездки, оставалось всего несколько недель. В Берлине он смотрел в театре «Ткачей» Гауптмана и познакомился с Карлом Каутским, являвшимся для него, прежде всего, воплощением марксиста-теоретика. Энгельс умер в августе этого года, так что Ленин уже не мог с ним познакомиться. В последнее время Ленин много занимался его работами и пытался свести воедино учения Маркса и Энгельса, невзирая на известные расхождения. В округе Нидербарним под Берлином Ленин принял участие в собрании рабочих. В берлинских библиотеках он познакомился с третьим томом «Капитала» Маркса. Одновременно Ленин совершенствовался в немецком языке, которым, правда, владел с детства, однако должен был привыкнуть к звучанию устной речи. Утверждение о том, что он говорил по-немецки со швабским акцентом — не более чем легенда; во время последующего пребывания в Швейцарии он, по-видимому, усвоил некоторые швейцарские диалектизмы. Французский язык поначалу давался ему даже легче, чем немецкий. В Париже Ленин посетил зятя Маркса П. Лафарга, с которым поддерживал связь до самой его смерти, наступившей в результате самоубийства.
После того как Ленин вернулся в Россию, доставив в чемодане с двойным дном нелегальную литературу, внимательная царская полиция установила за ним слежку. Несмотря на это ему удалось установить в Вильне, Петербурге и Москве связи с женевской группой «Освобождение труда» и наладить регулярное поступление корреспонденции в Швейцарию. Затем он попытался включиться в волну забастовок, прокатившуюся осенью 1895 года по предприятиям Петербурга, распространяя среди рабочих крупных заводов листовки и брошюры. Тогда же Ленин познакомился со своим будущим противником Юлием Мартовым и по заслугам оценил его деятельность. Вместе с Мартовым он приступил к объединению небольших разрозненных революционных групп города в «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Ленин обучал своих соратников методам нелегальной работы, которым научился у самарских народников: шифрованию, использованию тайнописи, умению уйти от преследователей или организовать слежку и тому подобному. Будучи крайне неприхотливым в частной жизни, он целиком и полностью посвятил себя этой агитационной деятельности. В кругу соратников Ленина особенно резко ощущалось влияние его волевой личности. Потресов в своих воспоминаниях говорит о почти гипнотическом воздействии, с помощью которого Ленину удавалось осуществлять власть над людьми: секрет, которым не владели ни Плеханов, ни Мартов. «Никто, — писал Плеханов впоследствии, — не способен был настолько убедить в своих планах, настолько пленить всей своей личностью, как этот на первый взгляд невзрачный и грубоватый человек, который, казалось, вовсе не обладал талантом очаровывать других».
В декабре 1895 года было подготовлено издание давно задуманной газеты «Дело рабочего»; тайная типография народников готова была приступить к набору. Ленин уже правил пробные оттиски первого номера, когда в ночь на 20 декабря нагрянула полиция, наведенная на след шпиком. Почти все члены петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» были арестованы. Среди них — Ленин и Надежда Крупская.
Период предварительного заключения в Петербурге Ленин использовал для серьезной научной работы по вопросам развития капитализма. Прокурор разрешил Ульянову получать необходимую литературу, поскольку ему импонировал энтузиазм, с которым заключенный относился к научным занятиям. Позднее, в сибирской глуши, у Ленина также была возможность покупать и брать для прочтения книги, подписываться на журналы и вести обширную, частью нелегальную корреспонденцию.
Ленина сослали в село Шушенское у истоков Енисея, где ему предстояло провести четыре года. Административный приговор был вынесен без какого-либо судебного разбирательства в феврале 1897 года. Ленину разрешили добираться до места ссылки на собственные средства, что позволило ему в течение недели свободно перемещаться по Петербургу, а также посетить мать и друзей в Москве. Мать и сестра сопровождали его до Тулы.
В Красноярске, столице губернии, он сделал остановку на несколько недель и смог воспользоваться знаменитой библиотекой купца Юдина; 20 мая Ленин прибыл к месту назначения. Климат в этой местности был здоровым; располагалась она неподалеку от китайской границы и называли ее «сибирской Италией». Вдалеке виднелись заснеженные вершины Саян. Сюда был также сослан и князь Кропоткин, анархист. Ленину повезло больше, чем Мартову, которого отправили в ссылку на холодный север Сибири, в Туруханск, куда позднее пришлось прибыть и Сталину.