Еще отчетливее эта идея проявляется в его работе «Что делать?», которую Ленин опубликовал в 1902 году в Штутгарте, в издательстве «Dietz», на русском языке, сознательно взяв заголовок известного романа Чернышевского. Плеханов назвал эту книгу объемом неполных 180 страниц «патетическим катехизисом» революционного движения. Ленин утверждал, что пролетариат собственными силами может достичь лишь профсоюзного сознания, современное социалистическое сознание может быть принесено ему только извне и являться результатом лишь научного познания. Таким образом Ленин вручает интеллигенции монополию на руководство рабочим движением: великая революционная задача, решение которой сделает «российский пролетариат авангардом международного пролетариата». Поэтому Ленин выдвигает требование централизованного, иерархического построения партийной организации, которая должна быть подчинена «пролетарской дисциплине» и обучена не хуже полиции. «Дайте нам организацию революционеров — и мы перевернем Россию!» — восклицал Ленин в книге «Что делать?»
Очевидно, что здесь к марксовскому пониманию роли пролетариата в истории примешивается посторонний элемент. Откуда берет свои истоки элитарная идея Ленина? В истории русских революций она впервые появилась у Ткачева (1874 г.), радикал-эмигранта, который в переписке с Энгельсом занял антидемократическую позицию. Неизвестно, читал ли Ленин произведения Ницше или Сореля; сам Сорель считал, что с его работами Ленин не знаком. Однако в требованиях Ленина касательно совершенства приемов конспирации и абсолютного самопожертвования индивида ощущается наследие «Народной воли»; несмотря на то, что он отвергает свойственный ей индивидуальный террор и опровергает ее идеи с современных марксистских позиций, все же ярко выраженный волюнтаристский характер работа, написанной в 1902 году, неопровержимо свидетельствует о тех ранних домарксистских впечатлениях, которые Ленин почерпнул от Чернышевского и народников. Эта работа ясно дает понять, что в центре учения Ленина будет не исторический материализм как таковой, а теория о воле; в принципе, это означало отказ от классического экономического детерминизма Маркса.
Здесь, в связи с этим первым значительным сочинением Ленина, было бы уместно коснуться стиля его работ. Работы Ленина не отличались особым глубокомыслием и не отвечали строгим литературным требованиям. Если читать их, абстрагируясь от личности автора, то зачастую следовало бы, как пишет Фюлеп-Миллер, характеризовать их как посредственные, не слишком логично построенные, подчас прямо-таки односторонние или поверхностные. Несмотря на это сильное воздействие оказывали и часто встречающаяся весьма нестандартная структура предложений, и обращение непосредственно к читателю, даже безудержные нападки личного характера на оппонента; например, он любил употреблять слова своего оппонента с тем, чтобы лишить их силы воздействия и в известной степени разоблачить их суть. Троцкий сравнил его стиль со стилем Маркса и счел, что «стиль Маркса богат и великолепен, сочетание силы, гибкости, гнева и иронии, жестокости и элегантности; в своем стиле он соединил литературные и эстетические достижения всей политической литературы прошлого. Напротив, у Ленина литературный и ораторский способ выражения прост, утилитарен, почти аскетичен». Особое воздействие стиля Ленина проистекало из отказа от революционной фразы, замены общепринятых высокопарных слов простыми выражениями. Личность самого автора, авторитет политического лидера придавали его работам то большое значение, которое они приобрели и которое выходило далеко за рамки их предметного содержания и официальной формы.
Из-за трудностей, возникших в связи с печатанием «Искры» в Лейпциге, а потом и в Мюнхене, в апреле 1902 года Ленин принял решение перенести издательскую деятельность в Лондон. Он поселился на квартире в Кингз Кросс-роуд и с большим усердием взялся за изучение английского языка. Через некоторое время Ленин овладел им настолько, что мог объясняться устно и письменно, правда, первое несколько хуже из-за сильного акцента. В библиотеке Британского музея, где когда-то работал и Маркс, у него было постоянное рабочее место.
Однако Ленин не отгораживался и от жизни, которая пульсировала вокруг него, он знакомился с жизнью лондонских трущоб и постоянно предпринимал прогулки за город. Иногда посещал концерты. Вскоре после прибытия в Лондон к нему приехала Надежда Крупская. В 1902 году в Лондон прибыл и Троцкий, которому удалось совершить побег из сибирской ссылки. Ленину нравилось его блестящее перо и, несмотря на молодость Троцкого (23 года), он принял его в качестве седьмого члена в редакционную коллегию.
Плеханов все более отдалялся от молодого поколения, однако и внутри последнего также вскоре возникли разногласия между Лениным с одной стороны и Потресовым и Мартовым с другой. Все дебаты велись вокруг программы партии. Ленин критиковал проект Плеханова в педантично-неуважительной манере; его альтернативный проект являлся более резким по языку, несдержанным, однако в то же время и более приближенным к условиям реальной жизни. К расхождениям на деловой почве присоединилась и личная антипатия. Наверное, Ленин был по-настоящему искренним, когда однажды конфиденциально написал, что никогда не смотрел на человека с таким почитанием и смирением, а тот его грубо оттолкнул; Плеханов оказался неискренним и заносчивым. Основываясь на концепции Плеханова, Мартов и другие в конце концов выработали компромиссный вариант, к которому Ленин добавил пункт относительно крестьянского вопроса, по-видимому, в нем он действительно разбирался лучше остальных эмигрантов. Затем в апреле 1903 года вопреки мнению Ленина было решено перенести редакцию газеты в Женеву. В связи с этим Ленин переехал в Швейцарию и поселился в пригороде Женевы. Трения внутри редакционной коллегии не-уменьшались. Как сообщает Потресов, Ленин, отстаивая свое мнение, был беспощаден: он делил мир на тех, кто был за него, и тех, кто был против; середины не признавал. Однако постоянная борьба изнуряла и его самого; в начале года Ленин заболел опоясывающим лишаем; сейчас его мучила бессонница нервного характера. Подготовка к съезду отнимала все силы.
Попытки экономистов и «Бунда», еврейской революционной организации, скоординировать все революционные группы до сих пор успеха не имели: группа «Искры», например, всегда ставила неприемлемые условия. Летом 1903 года делегаты от различных групп из России встретились в Женеве. 30 июля 1903 года съезд действительно открылся в Брюсселе, в отеле Coq d’or. Из 43 делегатов, имеющих 51 голос, рабочих было только четверо. Среди делегатов съезда находился и брат Ленина Дмитрий Ульянов. Состоялось лишь несколько заседаний, когда бельгийская полиция напала на след, и съезд пришлось перенести в Лондон. Здесь встречи делегатов происходили в молельном доме сектантов на Стаутгейт-роуд.
Группа искровцев имела на съезде абсолютное большинство. Ленин сделал так, что самостоятельно выбранные им и посланные в Россию агенты теперь появились на съезде как «выборные» представители русских социал-демократов. Другие мелкие фракции, имеющие разногласия друг с другом, при голосовании проигрывали; «Бунд» вообще покинул съезд. Но сама группа искровцев оказалась непрочной. При этом решающее значение имели даже не разногласия Ленина и Плеханова. Плеханов, чья речь в защиту программы была «фейерверком знаний и духа», объявил себя сторонником диктатуры пролетариата, благодаря чему речь и встретила восторженное признание Ленина; к ужасу «экономистов», оба они заявили о необходимости подчинения принципов демократии требованиям революции, вследствие чего могло иметь место, например, ограничение всеобщего избирательного права. На самого Плеханова произвел большое впечатление Ленин; «это материл, из которого делают Робеспьеров», — сказал он Аксельроду. Характерной является реакция Ленина на утверждение одного из делегатов о том, что центральный комитет должен быть «вездесущим, руководящим духом» партии. Он ответил репликой: «Не духом, а кулаком!».