"Решительные операции Военно-революционного Комитета начались с двух часов ночи… Сопротивление не было оказано… Небольшими силами, выведенными из казарм, были постепенно заняты вокзалы, мосты, осветительные учреждения, телеграф, телефонное агентство. Группки юнкеров не могли и не думали сопротивляться. В общем, военные операции были похожи скорее на смены караулов в политически важных центрах… Город был совершенно спокоен. И центр и окраины спали глубоким сном, не подозревая, что происходит в тиши холодной осенней ночи. Не знаю, как выступали солдаты… По всем данным, без энтузиазма и подъема… "ждать боевого настроения и готовности к жертвам от нашего гарнизона не приходилось… Операции, развиваясь постепенно, шли настолько гладко, что больших сил не требовалось. Из 200-тысячного гарнизона едва ли пошла в дело десятая часть… Штаб повстанцев действовал осторожно и ощупью…"
Характерная особенность октябрьского переворота заключалась в том, что наступление на старую власть большевики начали не в ее центре — Зимний дворец и Генеральный штаб — ас окружения его. Суханов думает, что "естественно было прежде всего стремиться парализовать политический и военный центр правительства, то есть занять Зимний дворец и штаб. Надо было прежде всего ликвидировать старую власть и ее военный аппарат… Телеграф же, мосты, вокзалы и прочее — приложатся. Между тем, повстанцы в течение всей ночи и не пытались трогать ни Зимнего, ни штаба, ни отдельных министров".
Об искусстве восстания и ленинской стратегии военно-политического переворота Суханов имеет весьма смутные представления. Повстанцы действовали умно и точно по плану Ленина. Чтобы взять правительство, как говорится, голыми руками, надо было его сначала тотально изолировать от всех видов коммуникаций, вот тогда действительно все "приложится” само по себе, что потом и случилось.
Какие же контрмеры принимает правительство? Свою резиденциюКеренский перенес в Генеральный штаб, куда в 5 часов утра 25 октября вызвал военного министра, которого задержали было у Павловских ворот, а потом, узнав, с кем имеют дело, перед ним извинились и отпустили: иди, мол, подавляй восстание!
В 9 часов утра Керенский вызвал всех министров, но у большинства из них не оказалось… автомобилей! Суханов пишет:
"Штаб по-прежнему никем не охранялся… Никто не требовал пропусков и удостоверений… Керенский пребывал в кабинете начальника штаба. У дверей ни караула, ни адъютантов, ни прислуги. Можно просто открыть дверь и взять министра — кому не лень… Керенский был на ходу, в верхнем платье. Он собрал министров для последних указаний. Ему одолжило автомобиль американское посольство и он едет в Лугу, навстречу войскам, идущим с фронта для защиты Временного правительства”.
Таких войск, однако, в русской армии не оказалось. Оставшиеся министры решили переселиться обратно в Зимний дворец. Если бы речь не шла о трагедии, можно было бы сказать, что министры решили помечтать, о том "как хороши, как свежи были розы" весны русской демократии, но при этом мечтая заняться и делом: продолжать заседания, болтая о судьбе России, пока совсем не "прозаседаются". Но люди более активные избавили их и от этой нагрузки. Как это происходило, покажет нам продолжение рассказа Суханова: