Люксембург говорит, что Ленин и Троцкий исходят из предположения, что революционная партия уже имеет в кармане готовый рецепт, как построить социализм, как создать новую хозяйственную, социальную и правовую систему, но в этом их заблуждение. Она пишет:
"Мы знаем приблизительно, что именно сперва надо убрать, чтобы открыть путь к социалистическому хозяйству, но каковы тысячи больших и малых шагов, которые надо для этого предпринять, — этого мы не знаем… Социализм невозможно построить изданием декретов… Вся масса должна в этом участвовать, иначе он будет декретирован дюжиной интеллектуалов. Безусловно нужен общественный контроль, иначе обмен опытом останется достижением закрытого круга бюрократов нового правительства".
Каковы будут результаты такой системы и что надо делать? Автор утверждает:
"Коррупция неизбежна… Никто не знает этого лучше, чем Ленин. Но в выборе средств (против нее) он совершенно ошибается. Декреты, диктаторская власть надзирателей предприятий, драконовские штрафы, господство ужаса, — это все паллиативы. Единственный путь к возрождению — это школа самой общественной жизни, неограниченной, широчайшей демократии, общественное мнение. Правление методами страха только деморализует массы!"
Автор догадывается, что Ленин и Троцкий на это не пойдут. Тогда, пишет Роза Люксембург, в советской России сложится политический режим, которого она не увидела, но зато хорошо знаем мы теперь, через 70 лет. Вот продолжение ее рассуждения:
"Если все это отпадает, то что же тогда остается делать? Ленин и Троцкий выдвигают выборные органы Советов, как истинное представительство трудящихся. Однако, с уничтожением общественной жизни во всей стране будет парализована жизнь и в самих Советах. Без всеобщих выборов, без неограниченной свободы прессы и собраний, без свободы борьбы мнений замрет жизнь и во всех общественных инстанциях. Останется кажущаяся жизнь, при которой только бюрократия будет действующим элементом… Общественная жизнь постепенно засыпает… Действует лишь дюжина выдающихся партийных руководителей и будут таскать элиту рабочего класса по собраниям, она будет аплодировать речам вождей и единогласно утверждать предложенные ей резолюции. Словом, это будет в основе своей диктатура, но не диктатура пролетариата, а кучки политиков” (стр.74–75).
Много немарксистских писателей от русского Замятина и до англичанина Орвелла по-разному предсказывали будущую картину советского социализма, но никто с такой гениальной точностью даже в деталях не предсказал картину сегодняшнего советского социализма, как это мы видим из приведенного анализа марксистки Розы Люксембург.
После прихода к власти под лозунгом "Вся власть Советам!", большевики тотчас же столкнулись с проблемой, что должен означать этот лозунг на практике: единовластие одной партии, которая получила большинство мандатов на II съезде Советов, или эта партия большинства должна возглавить коалиционное правительство из всех советских партий, готовых войти в такую коалицию. По данному вопросу как в составе первого советского правительства, так и в самом ЦК большевиков мнения резко разделились. Образовались два крыла в руководстве: одно крыло, во главе с Лениным и Троцким, категорически стояло на позициях однопартийного большевистского правительства, другое крыло во главе с Каменевым, Зиновьевым, Рыковым столь же категорически требовало создания коалиционного социалистического правительства из большевиков, эсеров и меньшевиков. Фракция большевиков из В ЦИК Советов, избранного на II съезде Советов, а также большинство ЦК большевиков голосовали за создание коалиции. Ленин и Троцкий, совершенно неожиданно для них самих, были дезавуированы. Но "старые большевики" (презрительный термин Ленина для правого крыла в ЦК) Каменев, Зиновьев, Рыков вновь недооценили виртуозного мастерства Ленина ловким маневром превращать любое партийное большинство в ЦК — в меньшинство, да еще объявив их "уклонистами".
Апеллируя к партийной массе и активистам, стоявшим вне ЦК, Ленин вынудил уйти в отставку из состава ЦК и правительства "уклонистов" — Зиновьева, Каменева, Рыкова, Милютина, Ногина. Однако, пока не были запрещены социалистические партии, среди которых тон задавала партия левых эсеров, участвовавшая в Октябрьском перевороте и голосовавшая за все ленинские декреты на II съезде Советов, позиция Ленина оставалась шаткой. К тому же требование о создании "однородного Советского правительства из всех социалистических партий" исходило от такой всесильной организации, как Викжель, угрожавшей всеобщей забастовкой железных дорог России, если Ленин не согласится на создание коалиции. В своем воззвании "Всем, всем, всем" Викжель писал: "В стране нет власти… Образовавшийся в Петрограде Совет Народных Комиссаров, как опирающийся только на одну партию, не может встретить признания и опоры во всей стране. Необходимо создать новое правительство", включив туда всех социалистов — от большевиков и до самых правых социалистов. Ленин предлагал послать в Москву, где находился центр Викжеля, верные революционные войска и разогнать эту организацию. Ленин знал, почему надо так круто поступить с этой "контрреволюционной" пролетарской организацией: она целила в самую сердцевину "диктатуры пролетариата" — в однопартийную систему большевистской власти. Ленин — который не терпел инакомыслия в собственной партии и не знал по отношению "диссидентам" иной меры воздействия кроме объявления их "изменниками", и в мыслях не мог допустить, что он должен делить власть с другими партиями, пусть даже признающими Октябрьский переворот и ведущую роль его собственной партии. Но когда его единственная опора вне его партии, а именно левые эсеры, угрожали поднять в стране новую волну революционного движения против "однопартийной диктатуры", Ленин вынужден был пойти на частичные уступки: он принял в состав своего правительства лидеров левых эсеров, предоставив им семь наркомовских постов. Это было в конце декабря 1917 г. Они получили важные посты также в армии и Чека. Однако, левые эсеры оставались бескомпромиссными в своих политических требованиях: за многопартийную систему, за неограниченную свободу печати, за Учредительное собрание, против "диктатуры пролетариата", против сепаратного мира с Германией на началах "аннексий и контрибуций". Всякий, кто имел хоть бы малейшее представление о глобальном ленинском стратегическом плане: вовне — вызвать мировую революцию, внутри — приступить к строительству военно-полицейского социализма, мог легко догадаться, что противоестественный "брак" Ленина с партией левых эсеров обещает быть недолговечным.