Обычно склонный скрывать свои эмоции, Ульянов описывает сознание утраты, пережитой им наутро после плехановского демарша, как заведшее его в тупик. «Просто как-то не верилось самому себе (точь-в-точь как не веришь самому себе, когда находишься под свежим впечатлением смерти близкого человека) — неужели это я, ярый поклонник Плеханова, говорю о нем теперь с такой злобой..? Неужели это не дурной сон, а действительность?»[90].
Быть может, острота болезненной реакции со стороны Владимира Ильича и не соответствовала степени обиды, нанесенной Плехановым, однако многое проясняется, если учесть обстоятельства биографии Ульянова и тот момент, когда произошла конфронтация. Плеханов был последней из героических фигур, которых, как Чернышевского, Владимир обожал на расстоянии — и это был единственный из кумиров, с которым он свел непосредственное знакомство. По-видимому, остаток нерастраченной любви побуждал его преувеличить привязанность к Плеханову, что делало разрыв еще более мучительным. Не исключено, что чувство утраты всколыхнуло прежние тягостные переживания отрочества, вызванные смертью отца и казнью брата: ни от того, ни от другого он не дождался слов поддержки и ободрения, которых явно желал. (Даже Чернышевский, скончавшийся в 1889 г., оставил без ответа письмо Володи, посланное им годом раньше).
«Горький урок», извлеченный Лениным из разрыва с Плехановым, учил его никому не доверять в политике. Нельзя полагаться на буржуазию как на союзника в предстоящем свержении самодержавия. Разногласия в среде единомышленников заметно расшатали доверие Ульянова к социал-демократической интеллигенции. В довершение всего, к 1902 г. Ленин утратил веру и в революционные возможности русского пролетариата. Если инцидент с Плехановым был и не единственным поводом для усвоения глубокого скептицизма, то, несомненно, способствовал развитию последнего. Однако эта травма была всего лишь наглядным свидетельством тотального кризиса веры, который охватил Ульянова в первые два года нового столетия. Результат можно было легко предсказать: он отнюдь не впал в отчаяние, а понял, что должен опираться исключительно на собственные силы. Вера в себя стала путеводной звездой его революционного пути.
Вооруженный томом Маркса и пером, Ульянов превратился в Ленина. Теперь он уже не искал ничьего предводительства, но выступил сам в роли создателя последовательной революционной теории и вождя революционной партии. В 1902 г. он изложил свои взгляды в сухом полемическом трактате, который снискал ему положение независимого руководителя внутри социал-демократической партии. Вслед Чернышевскому, он назвал свою книгу «Что делать?».
Основным содержанием книги Ленина является обоснование теории партийной организации. Ленин заявлял, что рабочий класс никогда не сможет выработать революционного сознания независимо от революционной партии и что без таковой пролетариат способен только на «тред-юнионистское сознание», озабоченное лишь экономическими требованиями. Все прочие политические следствия проистекают из этой исходной предпосылки, противоречащей убеждению Маркса в том, что пролетариат неизбежно будет действовать в своих собственных интересах, и что необходимо только время для пробуждения революционной сознательности у промышленного пролетариата, готового восстать против своих буржуазных эксплуататоров. Согласно Ленину, пролетариат опирается на партию, которая играет решающую роль в революционном процессе, разрабатывая теорию, практику и стратегию борьбы, организуя массы и руководя ими. Партии необходимо централизованное руководство, осуществляемое крепким ядром профессиональных революционеров. «Дайте нам организацию революционеров — и мы перевернем всю Россию!» — провозгласил Ленин. Он декларировал свою веру в «чудеса», которые может совершить «энергия не только кружка, но даже отдельной личности», и призывал своих читателей становиться героями, занимать место в рядах не мучеников, но спасителей. Пора было поднять прискорбно уменьшившийся престиж революционеров. Народовольцы, «кружки корифеев» 70-х годов с «их кипучей энергией» должны были служить образцом и источником вдохновения[91].