Пьер в соседней комнате проверяет фотоаппарат и, на всякий случай, наган. Ровно в шесть часов раздается негромкий стук в дверь. Пьер скрывается за дверью спальни, я с облегчением открываю дверь. На пороге стоит мальчик посыльный с коробкой шоколадных конфет "Хершиз".
"Сорвался с крючка, шельмец. Ну да это теперь не моя забота".
Протягиваю руки к коробке, но вдруг они попадают в наручники, звонко защёлкнутые чей-то ловкой рукой сбоку из-за двери.
— Пьер! — кричу я напарнику, всё та же рука валит меня на пол и прижимает сверху.
Сзади слышится звук открываемой двери, яркая вспышка фотоколбы и через мгновение сразу два выстрела над моей головой.
Чикаго, Мичиган Авеню,
5 октября 1935 года, 10:00.
— Убийство полицейского! Сыщик Патерсон… убил на месте… гангстера по прозвищу "Малютка"! — Вихрастый подросток с кипой газет мечется по тротуару выкрикивая заголовки новостей. — В Чикаго схвачен сын Троцкого! Другой революционер убит в перестрелке!
"Ничего ж не сделал… просто позвонил по телефону доверия, мол непорядок, понаехали тут… смущают умы".
Покупаю "Чикаго трибьюн", легко нахожу пустую скамейку в парке напротив гостиницы (прохладная пасмурная погода распугала публику) и открываю первую страницу.
"Так, что тут у нас… революционер пытался ослепить фэбээровцев яркой вспышкой света… открыл стрельбу… но промахнулся. Куда им тягаться с "ребятами Гувера". Бунтовщики проникли в штаты по фальшивым паспортам! Резюмирую, судя по всему, напарник Седова хотел сделать фото на память (со вспышкой для лучшего качества), а нервы стражей закона не выдержали. В результате незадачливый фотограф сам сфотографирован и попал на передовицу газет, составив компанию гангстеру "Малютке". Такая судьба… А Седову теперь кранты — десятка ему ломится, если не больше, как отмечает корреспондент, обращая внимание читателей на фальшивый паспорт, незаконное оружие и нападение на сотрудников министерства юстиции".
Встаю с лавочки и иду по дорожке в сторону озера.
"Звонил я вчера из телефона-автомата, не более минуты, изменённым голосом, держа трубку не снимая перчатки. С этой стороны до меня не добраться. Конфеты я купил в кондитерской, расположенной в десяти блоках от моей гостиницы, тут тоже вряд ли можно выйти на меня, их продают на каждом шагу. Продавец меня, конечно, видел, но не думаю, что запомнил, так как все время косил глазом на симпатичную блондинку, сидевшую за столиком у окна. Контору по доставке я выбрал поближе к "Бельведеру". Там меня, наверняка, запомнили, но тут уж делать нечего, так как квитанция — это документ, нужный мне при любом раскладе. Ну и под конец этого напряжённого вечера, свернул в магазин одежды и купил себе модный плащ и новую шляпу, радикально сменив свой имидж на всякий случай".
Обхожу неработающий фонтан и поглядываю по сторонам.
"Нет, никто за мной, похоже, не следит, но на всякий случай покручусь в парке ещё. Надо решить важную задачу: что делать с деньгами. Отдать их обратно Боеву или пустить в дело? Если я возвращаю деньги, то прямо подтверждаю, что я в курсе их махинаций: они пытались передать через меня деньги сыну Троцкого, а я их покрываю. Можно рассказать о деньгах консулу: тогда начнуться разборки и выяснения (откуда знаю Седова или как узнал о деньгах), а моё дело не сдвинется ни на шаг (вопрос с покупкой необходимых ламп откладывается или закрывается). И, наконец, третий вариант: я пускаю наличные в оборот, в том числе и на взятки и получаю всё что надо для работы: в этом случае Боев выходит сухим из воды, так как я, как впрочем и он, вынужены молчать о существовании этих денег. С другой стороны, если на одну чашу весов положить ускорение работ по прорывным технологиям, таким как ЭВМ и Радиоуловитель, а на другую — судьбу жулика-троцкиста, то первое для меня имеет значительно больший вес"…