— Нашел я для тебя, не просто дил, — кричит Грозный мне, сидящему рядом, на секунду оторвавшись от дороги. — дилище. За три тысячи, два прицепа с кондиционерами, вентиляторами, монтажными шкафами и креслами. "Нормально… даже отлично. Остаётся ещё тысяча… куплю осциллографы, тестеры, паяльники, наконец".
— Спасибо, Василий, что б я без тебя делал. Сейчас приедем буду звонить Боеву, он мне обещал подкинуть четыре тысячи долларов.
— Что-то на него непохоже, — недоверчиво усмехается водитель. — у того прошлогодний снег не выпросишь. Звонил он мне сразу после тебя, спрашивал где ты. И ещё один интересовался, тот щуплый — переводчик твой Семён.
— Тоже звонил, что ль?
— Ну да… Сказал им, что ты уже поехал обратно в Чикаго.
— Спасибо… ты мне лучше расскажи как тебе удалось прицепы-то найти. — Лью бальзам на душу другу.
Василий расцветает и начинает с подробностями живописать процесс своей "охоты".
"Странно всё это… вроде работали до этого сообща, а теперь Боев ищет Сёму и каждый по отдельности — меня".
Дорога поднимается на эстакаду и с её высоты перед нами открывается индустриальный пейзаж, нарисованный углём на сером холсте с частым использованием линейки. Между одинаковыми коричневыми кирпичными цехами снуют паровозы, звеня сигнальными колоколами, шипя выпускаемым паром и лязгая прицепленными вагонами, а прямо к самому большому цеху в центре завода, раскинувшемуся своим фасадом на сотни метров, по каналу шёл покуривая и посвистывая пароход.
Пока Грозный, захватив мой паспорт побежал оформлять пропуск, оставив меня в информационном бюро, под завязку заставленном автомобилями, спешу к будке телефона — автомата у входа.
— Приёмная товарища Боева.
— Андрей привет, это — Чаганов. Что нового?
— Алексей! — Чуть не закричал секретарь. — Тебя Боев ищет.
— Соединяй, за тем и звоню.
— Алексей? — Облегчённо вздыхает Боев. — У тебя всё в порядке? Ты где?
— Пока в Детройте, — нащупываю в кармане очередной "никель". — пришлось задержаться. Товарищ Грозный устроил мне одну выгодную сделку, собствнно, за этим и звоню. Товарищ Боев, срочно нужны те деньги, четыре тысячи долларов, что вы мне пообещали.
— Какие четыре тысячи?… — "Неужели кинет"? — А да, конечно, получите… Я не об этом. Тут такое произошло, Семён Гольдман похитил крупную сумму и скрылся с ней. Вы с ним не виделись с вечера пятницы?
"О-па-на! Это что, я парня подвёл под цугундер? Во истину благими намерениями выстлан путь в ад".
— Нет не видел. — Отвечаю упавшим голосом.
— Хорошо, — прдолжает Боев скороговоркой. — он опаснейший человек, мне тут товарищи из консульства открыли на него глаза. Не доглядел! Он и вся его семья — троцкисты, возможно, он имеет задание на теракт против тебя. Будь бдителен!
"А Сёма мне рассказывал, что ты друг их семьи… "Товарищу из консульства", точно, врать резону нет, хотя и так понятно было кто есть ху и по чьему приглашению Седов оказался в Чикаго".
— Так что мне делать-то если его увижу? В полицию звонить?
— Нет-нет, беги от него со всех ног и звони мне когда сможешь. — Поспешно возражает Боев.
"Ну и что всё это значит? Сёма взбунтовался и хочет отомстить мне за Седова? Да, это возможно, как и то, что из Гольдмана делают козла отпущения… А Боев с "товарищем" будут рапортовать о нейтрализации Седова и спасении Чаганова? Может быть".
Возвращается Грозный с двумя худыми рослыми мужчинами лет тридцати пяти советской наружности в одинаковых с моими пальто и шляпах.
— Знакомься, Алексей, — Василий протягивает мне пропуск на шнурке. — наши писатели, путешествуют по Америке.
— Илья Ильф, — слабое рукопожатие болезненно бледного человека. — Евгений Петров, — шутливо копирует напарника жизнерадостный бодрячок. — товарищ Чаганов, не хотите пойти с нами на встречу с Генри Фордом?
Бросаю вопросительный взгляд на Василия.
— Давай, иди, — даёт добро он. — до полудня я занят, а после засядем с тобой за чертёж.
— Генри Форд — это голова. — Поднимаю указательный палец вверх, писатели весело смеются, польщённые моим знанием текста "Золотого Телёнка".
Усаживаемся втроём на заднем сиденье Линкольна КВ, предоставленного администрацией завода почётным гостям, укрываем ноги медвежьей шкурой и через минуту прибываем к подъезду главного офиса. Оказывается у Форда в компании нет своего кабинета, он циркулирует по заводу, поэтому встеча проходит в кабинете его секретаря, где мы не раздеваясь с трудом размещаемся на спешно внесённых стульях.