— Не беспокойся, Коба, справимся. И не из таких ситуаций выбирались. В Москву, так в Москву. — Стараюсь его успокоить.
"А на душе кошки скребут. Очень уж эта информация на правду похожа. Когда страна в опасности никто к власти не рвется — пусть Сталин работает, воюет, думает где получить кредиты, чтобы построить заводы, чем кормить строителей и рабочих и обо многом еще другом. А как стало видно, что заводы работают, колхозы дают хлеб, армия крепнет; появляются "заслуженные" товарищи с дооктябрьским стажем из щелей, где они просидели все эти годы. Сталин сделал не то, Сталин сделал не так. По мне так, жёстче с ними надо, сколько раз уж их прощали, возвращали из ссылок, восстанавливали в партии. Сейчас власть Сталина держится на одном — двух голосах в Политбюро. Если что-то произойдет с кем-нибудь из нашей шестерки, а кто — нибудь из оставшихся переметнется, то всё. С новым курсом будет покончено раз и навсегда".
"Вроде немного успокоился, садится за стол, перед ним высокая стопка документов. Я открываю свой портфель — у меня не меньше"…
Ленинград, Матисов остров,
2-ая психиатрическая больница.
31 декабря 1934 г. 11:30
"Стоим у регистратуры в классической позе просителей. Ноги полусогнуты в коленях, локти прижаты к туловищу, голова вжата в плечи, подбородок задран наверх. Стараемся поймать взгляд безымянной столоначальницы, которая задумчиво перелистывает журнал посещений.
— Люба Щербакова, седьмая палата. — Голос Василия дрогнул.
— Часы для посещений с трех до пяти. Сейчас у них прогулка. — Строго объявляет юная чиновница в белом халате, впрочем с интересом скашивая глаз на меня.
"Сегодня утром меня, наконец-то, выписали из больницы. Надел своё, принесенное Васей пальто, обнялся с Веруней, пожал руку Пете, пожелал им счастья (они решили пожениться, как случай играет с судьбами людей, ведь они встретились только благодаря мне), поблагодарил доктора Дембо и попал в объятия коммунаров из нашей бригады. В процессе братаний, телячих восторгов и попыток перекричать друг друга, выяснилось, что бригада успешно закончила курс (я, кстати, тоже, так как обучение — коллективное) и все студенты уже получили направление на практику, а, по сути, на работу. По итогам этой практики, по заключению ее руководителей на местах, будут выданы или не выданы дипломы, которые институт вышлет на место работы. Говорят об аресте Шатского, что чекисты трясут директора и деканов. Насчет меня еще ничего не решено, а вот Вася идет на электровакуумный завод "Светлана". Хлопаю его по плечу, поздравляю, но вижу, что он не весел".
— Что случилось? — ловлю его за рукав.
— Люба заболела. В тот день, она пошла на другой сеанс и там ей стало плохо. — на глаза друга навернулись слезы. — Сейчас лежит во второй больнице.
Бригадники притихли.
— Так, — решаю я. — Встречаемся в коммуне, а мы с Васей — в больницу.
Всю дорогу до Матисова острова промолчали, перепрыгивая с трамвая на трамвай…
— В другое время посещения строго запрещены. — два карих глаза смотрят на меня в упор, как бы говоря — давай не молчи!
— Милая девушка! — осторожно начал я, хотя судя по вспыхнувшим одобрительным огонькам в ее глазах, обвинять в домогательстве она меня не будет.
— Вы же знаете как благотворно влияет посещение родных на течение болезни пациентов, — добавил бархатистости своему голосу, слово "родных" также было оценено. — Мы тихо посидим рядом на лавочке, ну пожалуйста.
— Ну, хорошо, в виде исключения, — быстро соглашается милая девушка. — Давайте ваши документы, меня, кстати, Катей зовут.
Быстро берет протянутый мной комсомольский билет, не удостоив вниманием васин, уже лежавший перед ней.
— Ой, так вы тот самый Чаганов! — подскакивает с места Катя.
"А страна знает своих героев, приятно"…
Её взгляд стал рыскать по сторонам.
"Понятно…, не может оставить пост и не может найти замену, чтобы лично нас сопроводить".
— Так мы пойдём, Катенька, проведать сестричку? — её присутстствие мне там точно было не нужно.
— Да, конечно, — упавшим голосом начала девушка и вдруг повеселевшим продолжила. — Распишитесь вот здесь в журнале.
"Ну как ей можно отказать, быстро чиркаю пару слов и мы понеслись по длинному коридору, ведущему во внутренний дворик".
По расчищенным дорожкам маленького заснеженного садика, зажатого между главным корпусом больницы и флигелем, неспеша двигались несколько кресел на колесах ведомых сиделками, к одной из них и зашагал Василий.