— Понимаю, — махнул он своей густой шевелюрой. — хотел тебя забрать с собой в Москву, но вижу, что это пока преждевременно: тебе надо закончить учёбу, мне войти в курс дела. Так что, отложим эту тему на полгода.
"Благодарю за внимание, пробую бутерброд. Какой, всё-таки, вкусный здесь хлеб! За девяносто лет ржаной хлеб превратился в какое-то непотребство. Оцениваю взглядом последний — с копчёной колбаской, лежащий на тарелке, и отворачиваюсь. Пора и честь знать, а то подумает, что с голодного края".
— Мы с товарищем Сталиным поспорили недавно о тебе, Алексей. — Киров чиркнул спичкой и с удовольствием затянулся.
"Охренеть, обо мне спорят Сталин с Кировым"!
— Скажи, Алексей, о чём ты думал когда бросился меня спасать? — Белый табачный дым устремился к потолку.
— Ну это легко, — быстро подхватываю тему. — у меня два часа назад была встреча с корреспондентами газет, так один из них, кажется из "Комсомольской правды", чтобы успеть передать материал для завтрашнего номера, начал диктовать его по телефону: "успеть, только успеть, одна эта мысль билась в мозгу Алексея, когда он один, безоружный бросился на двухметрового верзилу обнажившего ствол".
Киров заливисто смеётся, откидываясь назад на спинку стула.
— А если серьёзно, то я вообще ничего не помню, что произошло тогда в Смольном, память отшибло. Сейчас у вас в коридоре я встретил однокашника из школы-коммуны и вспомнил как мы давно ездили на Волховскую ГЭС, прошли по узкому темному тоннелю в теле плотины и попали в залитый светом машинный зал. Вот так и жизнь у нас разделилась на две части: беспризорничество, голод и учёба в институте. На тьму и свет. Так, что знаем, что защищаем — советскую власть. А вот отсюда и у меня вопрос. Как же так, Троцкий, Зиновьев, Каменев — революционеры с дооктябрьским стажем, вместе с вами в одной партии делали революцию, защищали её в гражданской войне. Почему сейчас они стали врагами? И этот, Николаев, он же молодой — половина его жизни прошла при советской власти, которая дала ему всё. Почему и он? Откуда такая чёрная неблагодарность?
— Я думаю, что никто из них никогда не был коммунистом в душе, — папироса в руке Кирова закончилась и погасла после трёх мощных затяжек. — рассматривали партию как средство для удовлетворения своих амбиций и получения благ. И эти блага для них лично всегда весили больше, чем благо всего народа.
"Ну да, говоря современным языком, хотели получить власть чтобы затем её монетизировать, но не вышло. Одни и те же персонажи, только вот в 30-х им не повезло".
— Так что, Алексей, значит, не едешь со мной в Москву?… Ладно, но как будет возможность заходи, буду рад. Возьми у Свешникова мой личный номер телефона.
"Нормально прошла первая беседа. Вполне, так себе, дружески и доверительно, не взирая на разницу в возрасте. Чувствую не разочаровал я Кирова. А что, глядя на бывших вождей этих бухариных с зиновьевыми, поневоле будешь опасаться предательства: кто он, Чаганов, может жизнь спасает тебе, а сам о кабанчике и доме в Жаворонках мечтает".
Ленинград, улица Мира 17,
КУрсы Командного Состава ПВО,
1 января 1935 г. 17:00
— Ощепков, говорите? — красноармеец на вахте с уважением покосился на мои три треугольника в петлицах. — И принялся про себя, шевеля губами, читать моё удостоверение.
"Ха, понятно, в ОГПУ это низшая первая категория, а в Красной Армии — помкомвзвода: бог и царь для бойца".
— Ча-га-нов… — На лице у бойца вспыхнул восторг, но новый беглый взгляд на мои петлицы заставил его, видимо, вспомнить наставление по несению караульной службы, и следующая фраза была им прознесена тоном того наставителя. — Фокин, пулей к Ощепкову. К нему товарищ Чаганов.
Не прошло и минуты как по двору забухали сапоги Павла (без головного убора в гимнастёрке), опередившего посыльного на двадцать метров.
— Лёха, как кстати! — Ощепков махнул караульному пропустить.
— Твой батальон, наверно, решил, что началась война. — Я не удержался и съязвил, когда мы отошли от вахты.
— Какой батальон? А ты насчёт бега. — весело засмеялся Павел. — Какой из меня военный, я еще полтора года назад работал инженером-электриком. И вот на военных сборах зенитчиков мне пришла в голову одна идея, для реализации которой создаю ОКБ.
— Ну, ты даёшь! Недаром у нас тебя называли профессор. — Заходим в трёхэтажное здание красного кирпича и подходим к двери с надписью: "ОКБ ПВО".
— Мои владенья. — "Профессор" распахивает дверь.
— Постой-постой. — Останавливаюсь на полном ходу. — Так это значит тебя мне сегодня дал в нагрузку начальник Особого Отдела.