— Вы, наверно, заметили, — продолжает тараторить Семён. — что я говорю с акцентом. Это потому, что я — американец. Мои родители из России, старые знакомые товарища Боева, нашего директора. Вообще в Амторге больше половины стафа — американцы, это такой закон, чтобы иностранные компании нанимали больше наших работников. Многие из них не понимают по-русски, как эти… так, что мой сервис, как переводчика, нарасхват.
"Хорошо говорит, грамотно. Значит родители — интеллигентные люди, иначе в иммиграции так иностранную речь ребёнку не поставить".
Впрочем, не знающие русского языка сотрудники справились со своей задачей не хуже Сёмы. Они тоже безошибочно вычисляли "руссо туриста" в плотной толпе измученно-счастливых "вновьприбывших" (уж не по одёжке ли?), крича им: "Амторг… Петроф" или "Амторг… Грозний". В итоге все наши инженеры и одноязычные встречающие уже давно разъехались, а мы с Сёмой всё загорали под накрапывающим дождём, ожидая Шуру Шокина. Наконец через полчаса в дверях здания показался мой друг, растрёпанный и злой, принявший на себя, судя по всему за всех за нас, удар американской репрессивной таможенной машины, не ограничевшейся лишь досмотром багажа.
— Товарищ Шокин! — обрадовался Гольдман. — Добро пожаловать в Америку!
— Шура, это товарищ Гольдман — он американец. — Спешу предотвратить взрыв на макаронной фабрике.
— Сейчас я возьму вам кэб до вашей гостиницы в Бруклине. — Быстро перестроился, видимо, что-то почуявший переводчик. (Шокин едет на практику на завод фирмы "Сперри" в Бруклине, производителя ПУАЗО).
— Семён, езжайте вместе, я сам доберусь до гостиницы. — Прихожу на выручку другу, в глазах которого вспыхнула паника.
— К сожалению, товарищ Чаганов, — на выразительном лице Сёмы вместо сожаления проявилось, скорее, облегчение. — у меня распоряжение Ивана Васильевича проводить вас к нему.
"Хм… сам директор хочет меня видеть. С чего бы это"?
Ободряемый нами, но не ободрённый Шокин обречённо хлопает дверцей канареечного таксомотора, который уносит его от нас в направлении Бруклинского моста. В ту же минуту перед нами как из-под земли вырастает его четырёхколёсный собрат. Водитель, как специально выбирая самые грязные и узкие улочки, рванул по указанному Сёмой адресу.
— На Бродвее сейчас трафик, — извиняющимся тоном говорит он, заметив мой разочарованный окружающей обстановкой взгляд. — драйвер пытается объехать его через Ист-сайд. "Ничего страшного, соберу пока материал для своей лекции "Нью-Йорк — город контрастов"". По четырнадцатой улице попадаем на Юнион Сквер, поворачиваем направо на Бродвэй и тут же встаём в пробке.
"Непривычно… в Москве и Ленинграде такого и близко нет, даже в центре и в "час пик": машины чувствуют себя одиноко на дороге, чем пользуются пешеходы, которые пересекают её во множестве и под всеми мыслимыми углами. А здесь — цивилизация, дышать от сотен работающих на холостом ходу моторов просто нечем. Наш водитель благоразумно поднял стекло своей двери, пытаясь сохранить внутри машины воздух Истсайда, напоённый ароматами гниющего на тротуарах мусора. Блин! Да тут ещё и трамвай"!
"Широкий путь" на уровне светофоров перегорожен полупрозрачной растяжкой с надписью чёрными буквами: "Революции вазможны только за границей".
Таксисты, похоже, могут приспобиться к любым условиям: наш жёлтенький форд наискосок нахально пересекает улицу и по шестнадцатой улице просачивается на Пятое авеню.
"Пожалуй, что можно и согласиться: в границах Вэстсайда такое представить невозможно. Ведь это и впрямь город контрастов: прекрасный высокие дома, украшенные лепниной, широкая проезжая часть, широкие, без единой соринки, тротуары, возле подъездов дежурят швейцары в ливреях".
Даже скорость движения, по сравнением с Бродвеем, казалось, прибавилась, что сразу нашло своё подтверждение в том, что полицейский-регулировщик, который взял в свои руки движение машин из-за неисправности светофора (у Мэдисон Парка, где Пятая авеню пересекает Бродвей), отдавал явное предпочтение нашему потоку.
"Красиво жить не запретишь, да и гуляют пока, вроде как, на свои — присвоенные в результате эксплуатации лишь своих рабочих".
— Здесь находится Амторг. — Сёма машет на строгое высокое здание, выходящее на 29-ую улицу.
— Так мы что не будем туда заезжать? — провожаю взглядом мраморный фасад дома.
— Сначала завезём твои вещи в хотель, тут недалеко.
Как будто прорвав плотину, наш поток неожиданно ускоряется и следующие несколько блоков пролетаем в одно мгновение.