Холодно. Дует ветер. С севера и востока идет широкий пояс темных туч.
Солнце сквозь край набежавшего их авангарда светит все слабее, и вода под бортом рябит. Эта рябь серебряным мостом бежит через всю Неву. Вот солнце вдруг освободилось от туч, засветило ярко, рукам и щеке сразу тепло, отсветы, рябинки воды резки и ослепительны.
Я сижу на полубаке, под треплющимся на флагштоке вымпелом. Тишина.
Слышатся только монотонное шипение пара от левого борта, другое, тоном ниже, шипение от трубы и пересыпь угля, который за моею спиной подбирает и швыряет в люк Аржанцев, работающий в голубой майке. А я — в шинели, и только — впору!
…В пять часов вечера «Зотов» отошел в Ленинград. Обогнав нас, идут шесть тральщиков с тралами…
Смирнов рассказывает: 8 сентября 1941 года, при бомбежке Ленинграда, пассажирский катер № 12 стоял у набережной Робеспьера. Когда началась бомбежка, Смирнов приказал всем пароходам отойти от набережной. Все разошлись, кроме № 12. В девять вечера Смирнов ушел с этого парохода домой. А в одиннадцать часов бомба попала в середину парохода, разнесла его так, что часть его была выброшена на берег. Капитан и вся команда погибли, кроме одного матроса, спавшего в кормовой части, — выброшенный взрывом, он остался жив…
И еще рассказал Смирнов о немце, затаившемся в лесу при январском отступлении гитлеровцев. Решив дожить в заброшенном блиндаже до весны, он питался трупами, одичал, озверел, весною глядел на полевые работы, но не посмел показаться трудившимся в поле женщинам и, наконец, повесился среди костей съеденных им трупов.
…В 7. 15 вечера «Зотов» пришвартовался в Ленинграде, к пристани у Общественного переулка, за две трамвайные остановки до мельницы имени Ленина. Я покинул борт «Зотова» и сел в трамвай № 7, полный огородников.
Поездка моя заняла ровно сутки, а впечатлениями богата необычайно…
1 июня
По вызову ТАСС выехал в Москву экспрессом «Красная стрела». Впервые после блокады!
…Колпино. Следы разрушения, бомбежек, обстрелов. Одна из заводских труб сбита до половины, ниже — большая дыра. На одной из этих труб, служившей наблюдательным пунктом артиллеристам, я полтора года назад провел день…
А Ижорский завод весь превращен в руины! Вдоль самой железной дороги везде только пни. Красный Бор. В обе насыпи сплошь врыты блиндажи, землянки, тесно смыкающиеся. Между насыпями зеленеющая низина вся в воронках, наполненных водою. Дальше, там, где возвышенность, — «город нор», в скосах железнодорожной выемки. Видна какая-то одинокая женщина, живущая в одной из этих нор. Пусто мертво. Бесчисленные ямы — следы прямых попаданий в землянки.
Дальше — пейзаж переднего края. Противотанковый ров, известный огромным числом погибших здесь в боях воинов. Справа, к югу, — полностью уничтоженный до горизонта, мертвый лес — обглодыши голых, избитых стволов. Страшная «нейтральная» зона — зона пустыни. За нею пышно-зеленый, не пострадавший — как кажется издали — лес.
Саблино, поселок Ульяновский почти целы. Здесь были тылы германской армии. Большая часть деревянных домов уцелела. Дальше в пути пейзаж почти без следов войны, лес густ, девствен. Только редкие воронки вдоль насыпей.
На второй насыпи нет ни рельсов, ни шпал — сняты немцами, увезены.
Телеграфные столбы спилены, лежат там, где стояли.
Западная окраина Тосны разрушена вся, здесь шел бой. Видны следы его. В восточной части домики Тосны целы. Также уничтожены станция Ушаки и все без исключения будки путевых обходчиков.
…Любань. Стоим уже двадцать пять минут. Холодно. Выехали мы из Ленинграда в семнадцать часов, сейчас — около девяти вечера.
Переезжая перед Любанью речку Болотницу, глядя на север, где виднелась церковь деревни Новинка, думал о тяжелейших боях сорок второго года, боях за Веняголово и Кондую, о так называемой любанской операции армий Федюнинского и Мерецкова.
При подъезде к Любани видны распаханная земля, огороды, даже парники.
Женщины с мешками, «кошевками», идут по своим делам, но людей вокруг мало — после немецкого нашествия Любань пуста и мертва.
Середины вокзала в Любани нет — снесена авиабомбой. Руины депо и станционных зданий. В остатках вокзала, в правом и левом крылах его, станционная служба. По изглоданному перрону проложены рельсы-декавильки. По ним в вагонетках везут кирпич, складывают его в штабеля. Вдоль вагонов расхаживают девочки, торгуют букетами черемухи.