Ночь на 2 сентября
Затосковав по большой свободе, думая о Балканах, о Югославии (о партизанах которой я много слышал в блокаде), сегодня утром я сорвался из дома, побежал к Николаю Тихонову, потом к Прокофьеву, стремясь «между прочим» посоветоваться. Тихонов — советовал, Прокофьев — отговаривал. Днем я почти было решил завтра утром послать в ТАСС телеграмму, проситься. Были еще колебания. Но только что, ночью — телефонный звонок из Москвы. Лезин: «Мы решили извлечь вас из Ленинграда». Он назвал мне три направления: Румынию, Польшу или Восточную Пруссию. Я мгновенно ответил согласием.
Странное это совпадение! Словно либо я угадал мысли Лезина и Пальгунова в Москве, либо мои мысли достигли их и возбудили в них решение вызвать меня.
Бывают же на свете странности!
Буду проситься в Румынию. Думаю, оттуда пойдем далеко!
5 сентября
Сижу в «стреле». Идет дождь, косой, длинный. В половине третьего звонил в госпиталь отцу, встретился с его голосом: в эту минуту он звонил мне. Был у него вчера — застал его в постели за работой над мемуарами, как заставал его и во все другие частые мои посещения.
И вот еду. На сколько еду, не знаю, — наверное, не меньше чем на два месяца. Может быть, и на гораздо более длительное время. Кое-кто из писателей в Ленинграде мне завидует: считают, такая поездка свидетельство того, что ТАСС меня ценит, что я там на хорошем счету.
После трех лет войны как бы заново еду на войну, потому что эта война — иная, и все там будет совсем не похоже на все знакомое здесь, в Ленинграде.
Ехать интересно. Единственное, что тревожит и волнует; болезнь отца, тяжелая болезнь, и страшно думать, что, может быть, вчера я с ним виделся, а сегодня разговаривал по телефону в последний раз. Тяжело оставлять его с думами о том же. Но, может быть, судьба окажется к нам благосклонна и я увижу его если не совсем здоровым, то — оправившимся…
Вот — поехали!.. Щемящее чувство, как всегда, когда уезжаешь надолго и особенно погружаясь в такую неопределенность!
Чемодан, вещевой мешок, шинель, походное снаряжение. Как все это будет трудно таскать! А ведь взял только самое необходимое! Еду, поглядывая на серое, в каплях дождя, стекло окна, немного грущу. Соседи по купе — два интендантских майора — читают газеты.
…Только сейчас, прочитав газеты, узнал: сегодня в восемь утра прекращены военные действия с Финляндией; вчера англичане вошли в Брюссель; вчера американцы заняли Намюр, Мец и Нанси; декларация болгарского правительства, наша отповедь и так далее. Как повернут нашими победами весь мир и как быстро развиваются все события!.. Да… Война, может быть, кончится еще в этом году!
За время, прошедшее с начала войны, когда Ленинград сковал вокруг своих рубежей пятую часть всех гитлеровских сил, брошенных на восток, войсками одного только Ленинградского фронта было уничтожено, ранено и взято в плен больше миллиона гитлеровских солдат и офицеров, захвачено и уничтожено больше четырнадцати тысяч орудий и минометов, двух тысяч танков, девять тысяч самолетов и около двухсот тысяч пулеметов, автоматов, винтовок. Только за август и сентябрь 1944 года на Балтике было потоплено тридцать шесть вражеских кораблей, а с октября 1944 по апрель 1945 года силами КБФ и авиации — еще сто двадцать кораблей…
…Расстояние до Берлина сокращалось для нас с каждым днем. А весной 1945 года среди войск нашей армии, вступивших в Берлин и праздновавших в нем нашу победу, были и многие, упомянутые в этой книге, защитники Ленинграда!
17 сентября, на следующий день после торжественного вступления наших войск в столицу Болгарии Софию, я вылетел в Бухарест. В начале октября с отрядом югославских партизан дошел до предместий Белграда. Затем с войсками 2-го и 3-го Украинских фронтов прошел весь дальнейший путь наступления, — был при штурмах и освобождении Белграда, Будапешта, Вены и закончил войну в майской, ликующей Праге. Повсюду там, в войсках, сражающихся за эти и многие другие города, я встречал давних знакомых, подружился со многими из них, особенно с членом Военного совета 53-й армии генерал-лейтенантом П. И. Гороховым (с ним вместе я достиг Праги); искал по госпиталям, но, увы, в горячке боев за Будапешт не нашел тяжелораненого командира артиллерийской бригады, уже не майора, а полковника К. А. Седаша, «выкормившего» меня в феврале сорок второго года в своем артиллерийском полку, в боях под Погостьем, когда я едва не погиб от голода…[60]
Будапешт в числе других штурмовали и войска генерала Свиридова, и полковника Батлука, и танкисты полковника Родина, и еще многие ленинградцы; в числе освободителей Белграда были войска защитников Ленинграда Гагена, Балдынова, Быковского, — да разве перечислишь всех?
60
Я встретился с ним — к нашем взаимной радости — недавно, через 23 года после той встречи!