В зале смех. Прокурор читает строчки из приказа Ремлингера об охране железной дороги, что если при задержании кто-либо будет сопротивляться, то следует применить оружие. Ремлингер перебивает: «Там написано, что нужно применить оружие, но не сказано, что стрелять!.. (Смех в зале.) Оружие можно по-разному употребить!» — «По головке гладить, что-ли?» — «Можно обратной стороной употребить. Прикладом!»
В зале смех. Ремлингер продолжает:
«Если благоразумный мирный житель, то он и не станет при задержании солдатом сопротивляться… Эти приказы связаны с охраной железной дороги. Населению было ясно сказано, чтоб они не приближались к железной дороге и чтоб не выходили из населенных пунктов без своих удостоверений». — «Значит, они были на положении арестованных?» — «Не было никакой возможности иначе поступать, так как из-за всех кустов, из-за каждого дерева в нас стреляли». — «Но был приказ о расстреле тех, кто сопротивляется?» — «Не мой». — «Прежний?» — «Да, до меня». — «Вы не отменили его, он был в действии и при вас — значит, вы ответственны». — «Не я, а те, кто их издавал. Эти приказы шли из группы «Норд». Этот специальный приказ, о котором идет речь, преследует цель борьбы с нехорошим самовольством, пресечь самовольные действия отдельных частей. Он как раз в защиту советских граждан!»
«Хорошая защита!» — восклицает прокурор и читает: «Если гражданское лицо или военнопленный работает не так, как хочет этого командир, то нужно его заставлять оружием». Значит — расстреливать!»
«Нет. Не было такого: «расстреливать»…» — «Кто предоставил право комендантам расстреливать без суда и следствия?» — «Никто». — «Если б вы получили приказ о расстреле всего населения Пскова, вы бы это сделали?» — «О нет!» — «Почему?» — «Такие приказы я сначала еще раз бы проверил». — «Из ваших слов этого не следует!» — «Не нужно того говорить, что я не говорил». — «Вы сказали, что всякий законный приказ вы должны выполнить не рассуждая». — «Да… Но я считаю, что генеральный штаб таких приказов не издает…»