Мы обнаружили и вскрыли кладбище в самой Гатчине. Здесь на горе было расположено немецкое кладбище. Когда раскопали его, внизу, под могилами немцев, обнаружились зарытые ямы и могилы, где лежали расстрелянные мирные жители, мы находили трупы женщин, детей — в возрасте от двух до трех месяцев, стариков…
В лесу, в тридцати восьми километрах от Гатчины, мы обнаружили огромный ров, который оказался заполнен трупами: около трех тысяч мирных жителей, среди которых были также женщины, дети, старики. Оставшиеся в живых немногие освобожденные Красной Армией гатчинцы свидетельствуют, что в годы немецкой оккупации множество людей бесследно исчезало не только по ночам, но и днем: вышел человек на улицу — не вернулся, другой зашел к соседу — соседский дом пуст, семья ушла в кино и исчезла… Большое пространство земли вдоль одной из сторон этого рва оказалось сплошь покрыто гильзами патронов от автоматов.
Сколько нужно было выпустить пуль, чтобы расстрелять три тысячи человек?!
Народ, по-видимому, сгоняли и расстреливали. Женщины и дети лежали на других трупах.
Псков! Кладбища были в центре города, в небольшом расстоянии одно от другого. Кладбища были на окраине — Моглино-первое, Моглино-второе, Салотопенный завод. Около Пскова, у станции «Псков-пассажирская», найден участок, покрытый небольшими холмами. Местность Кресты и другие. По свидетельским показаниям, здесь производились расстрелы. Около одного из таких холмов мы случайно увидели колоссальное количество автоматных пуль.
Склон холма был весь испещрен пулями, которые оказывались на поверхности по мере выветривания песка. Найдя их, мы произвели раскопки. Трупы здесь лежали в штабелях, в огромном количестве. У всех — огнестрельные ранения и, кроме того, переломы черепа тяжелыми предметами. (И мне вспоминается приказ Ремлингера, что «оружие не обязательно применять одним концом, можно и другим» — прикладом. — П. Л.) Моглино!.. Зарыты трупы советских военнопленных, замороженных! Подходили эшелоны по пятьдесят — шестьдесят вагонов, в них наши воины были заморожены. Мы разрыли это кладбище. Это были трупы людей в высшей степени истощенных, без одежд, исследование показало, что они погибли от охлаждения. По свидетельским показаниям, собранным в районе Моглино-первое около Пскова, где-то там, в районе Пскова, в тысяча девятьсот сорок первом году все в лагере были уничтожены и туда же были доставлены евреи, вывезенные из Пскова. Мы стали проверять эти показания, долго искали, чтобы найти вещественные доказательства. Около Моглино-первое, на площади, засеянной рожью, мы нашли десять ям-могил, заполненных трупами: дети, женщины, мужчины. Так как их убили в начале войны, то немцы еще не раздевали людей перед уничтожением — еще не скрывали тогда следов своих преступлений. Многое нам удалось установить по бусам, амулетам и другим предметам, определявшим национальность уничтоженных людей. Затем немцы заровняли землю, превратили в поле, засеяли…
Салотопенный завод около Пскова… Сжигали! В том числе живых людей. Мы нашли большое количество пепла, обожженных человеческих костей и под самыми глубокими слоями — слой трупов с остатками одежды, из чего стало ясно, что это — мирное население…
В доме номер пятьдесят на Советской улице Пскова помещалась немецкая жандармерия. Во дворе мы нашли четыре сарая, заполненных гражданской одеждой: мужской, женской, детской. Туда люди входили одетыми. Их оттуда выводили раздетыми, на расстрел. Специальная комиссия определила по одежде и обуви — обувь принадлежала трем тысячам человек, а часть — была увезена.
Одежда — меховая, зимняя, и летняя — кофточки и тому подобное, самая разнообразная. Разрозненной одежды — только разрозненной! — оказалось около тонны. И еще около трех тысяч единиц целой, комплектной, одежды…
В псковской психиатрической больнице было «экспериментальное отделение», устроенное немцами, где в конечном результате люди были отравлены.
Порхов… Здесь на кладбище были надписи: «Только для русских военнопленных». А трупы оказались гражданского населения, и множество детей. Если б мы все, находящиеся здесь в зале, посмотрели… (я бы не хотел второй раз увидеть!) В сидячем, в лежачем, в самых разнообразных положениях… дети!»
…О вскрытых кладбищах, где найдены трупы исключительно с огнестрельными повреждениями; о людях, копавших себе ямы и затем расстрелянных… Эксперт говорит ровным, деловым голосом; тоном мерным, но словно наполненным сдавленной эмоцией. Зал тих — ни единого возгласа, слова, — внимание напряженное. Как изваянный из металла в своем полковничьем кителе, эксперт держится строго и прямо. Его удивительная голова, выкругленная сзади большим полушарием, придает ему облик ученого — математика или философа. Он стоит перед судом олицетворением обузданной страсти, сократовским отрицанием принуждения и насилия.