Всеволод ВИШНЕВСКИЙ
ЛЕНИНГРАД
ДНЕВНИКИ ВОЕННЫХ ЛЕТ
2 ноября 1941 года—31 декабря 1942 года
КНИГА ПЕРВАЯ
Федеральная программа поддержки книгоиздания России
© Воениздат, оформление, 2002
Обостренный интерес современных читателей к литературе факта: документальной прозе, воспоминаниям, мемуарам, дневникам понятен — к нам по частям, фрагментами, преодолевая запретительные барьеры, возвращается правда, правда без идеологических наслоений и субъективных оценок авторов.
Переиздание военных дневников Всеволода Вишневского в канун 60-летия со дня снятия Великой блокады Ленинграда — значимое событие в культурной жизни страны.
«Он мог бы быть военным историком, офицером Генерального штаба…»
Обостренный интерес современных читателей к литературе факта: документальной прозе, воспоминаниям, мемуарам, дневникам — понятен — к нам по частям, по фрагментам, преодолевая запретительные барьеры, возвращается правда, правда без идеологических наслоений и субъективных оценок авторов.
Переиздание военных дневников Всеволода Вишневского в канун 60-летия со дня снятия Великой блокады Ленинграда — значимое событие в культурной жизни страны.
Я не был знаком с Всеволодом Витальевичем — он рано ушел из жизни, но хорошо знал классика писателя-мариниста Александра Александровича Крона, который входил в ленинградскую оперативную группу писателей, которой во время блокады руководил Вишневский. Встречался, разговаривал с писателями-блокадниками В. Рудным, Вс. Азаровым, Н. Михайловским. Из их рассказов о Вишневском возникал образ писателя-воина, блистательного драматурга, публициста, оратора, человека волевого и порой жесткого.
«Я не знаю такого второго писателя, — как-то сказал Николай Тихонов, — который, как Всеволод Вишневский, был словно бы создан для революционных битв и событий мирового масштаба. Если бы не его талант драматурга и импровизатора, он мог бы быть военным историком, офицером Генерального штаба…»
И в самом деле, рожденный вместе с веком, Всеволод Витальевич принял участие почти во всех значимых событиях первой половины XX столетия. В декабре 1914 года он, гимназист, бежит на фронт и становится разведчиком лейб-гвардии Егерского полка. Будущий писатель прошел всю войну, был ранен, контужен, получил три георгиевские награды.
«Я стал видеть жизнь, — скажет он много лет спустя, — не через латынь, Цицерона, не через дисциплину, школу и условия семьи, а через большое представление о жизни, которое развертывалось в самых серьезных видах и глубоких формах во время войны…»
В октябрьские дни 1917 года, когда на Питер двигался корпус генерала Краснова, Вишневский участвует в боях у Пулковских высот. 1918 год. Вишневский — боец 1-го морского берегового отряда, сформированного из балтийцев по распоряжению Дыбенко. Москва, Остоженка, разоружение анархистов, штурм особняка на Поварской, где и родился у Вишневского замысел написать пьесу «Оптимистическая трагедия». И снова война. Волжская военная флотилия. Всеволод — пулеметчик на буксире «Ваня», переоборудованном под военный корабль. Южный фронт, бронепоезд «Грозный», Вишневский — помначальника контрразведки, страстный оратор и агитатор. Позже он напишет: «Восемнадцати лет я был ходом вещей выдвинут на трибуну». И речи будущего драматурга и публициста были понятны всем.
Первая Конная, бронепоезд «Коммунар № 56». Не случайно потом книга Вишневского «Избранное» вышла с написанным к его первой пьесе предисловием С. М. Буденного, которое так и называлось «О пьесе пулеметчика Вишневского». Новороссийск. Девятнадцатилетний пулеметчик назначается начальником дивизиона сторожевых катеров. К этому времени относятся и первые пробы пера, первые публикации в газетах.
В годы Гражданской войны Вишневский был дважды ранен, награжден орденом Красного Знамени. После войны со свойственной ему страстностью Всеволод Витальевич уходит в журналистику, работает в газете «Красный Балтийский флот», журналах «Красный флот», «Морской сборник».
Свое первое крупное произведение «Первая Конная», сразу сделавшее его имя широко известным, Вишневский написал, уже будучи зрелым, двадцатидевятилетним человеком. Необычный, новаторский характер пьесы «Первая Конная» был замечен Владимиром Маяковским: «Это — продолжение моей линии в драматургии». Известный театральный критик П. А. Марков писал: «Я очень хорошо знаю эту пьесу и очень ее люблю, потому что она дает богатый, замечательный материал для театра… Вся сила Вишневского в том, что он написал эту вещь чрезвычайно страстно». Высокую оценку пьесе дал и А. М. Горький, он писал Вишневскому: «Вашу пьесу, т. Вишневский, прочитал раньше, чем Вы прислали мне ее. Хотел написать Вам — поздравить: Вы написали хорошую вещь… Пьеса очень понравилась мне, и я рад, что она будет поставлена в МХАТе, там ее хорошо разыграют, а это как раз то, что надо».
В начале тридцатых годов Всеволод Витальевич перешел на профессиональную литературную работу, но связей с армией и флотом не порвал. Организовал ЛОКАФ (Литературное объединение Красной Армии и Флота), объединив тем самым писателей, работающих над военной тематикой, всячески способствовал публикациям, морально готовящим молодежь к защите страны, настойчиво пробивал на страницы журнала «Знамя», где он был членом редколлегии, а потом редактором, произведения военной прозы. Одновременно он руководил военной комиссией Союза писателей, курсами подготовки военных корреспондентов.
Фильм «Мы из Кронштадта», поставленный по сценарию Вишневского, с огромным успехом обошел весь мир, о нем восторженно писала не только наша, но и зарубежная пресса, отмечая художественные достоинства фильма. Но далеко не все так реагировали на творчество писателя-воина. Пьеса «Последний, решительный» о надвигающейся войне, о необходимости готовиться к ней вызвала яростную, граничащую с травлей критику рапповца В. Киршона, ему вторил А. Вайнштейн. Зато пьесу активно поддержал Мейерхольд и взялся за ее постановку. Литературная жизнь тридцатых годов сложна. Вишневский мужественно отражает удары недоброжелателей, а их у него немало.
В сентябре 1932 года Всеволод Витальевич читает свою новую пьесу «Оптимистическая трагедия». После завершения чтения главный режиссер театра А. Я. Таиров сказал: «Друзья мои, запомните этот день. Эго исторический день…» Этими словами известный режиссер как бы предопределил судьбу лучшей пьесы Вишневского, ставшей классикой драматургии.
1937 год. Вишневский в составе делегации участников 2-го Международного конгресса писателей-антифашистов выехал в воюющую Испанию. Среди делегатов Алексей Толстой, Владимир Ставский, Агния Барто. К ним присоединяются спецкоры Илья Эренбург, Михаил Кольцов.
Мадрид, Бунете. Всеволод Витальевич среди волонтеров немецкого батальона Тельмана. «Видел много, остро, — напишет он жене. — Наиболее замечательна пехотная цепь под палящим солнцем, в хлебах. Эта цепь из «Мы из Кронштадта»…»
В Париже он выступил с речью, которая была встречена овацией еще до того, как был закончен перевод: «Мы были в революционной Испании: в городах, деревнях, окопах… Наш конгресс слился с буйным и стремительным порывом испанского народа. Армия Мадрида наступала и гнала фашистских фалангистов, рэ-кетистов, германских и итальянских наемников. В рядах наступающих шли и немцы-интернационалисты, батальон Тельмана, шли гарибальдийцы, шли полки героических внуков Домбровского, шли югославы, болгары, шли американцы и англичане, шли, наконец, порывистые и горячие французы. За Испанию поднимаются лучшие люди Европы, лучшие люди мира…»