— Способно ли предприятие в сложившихся условиях нормально работать?
Он не колебался:
— Мы мечтаем о восстановлении довоенного производства и готовимся к этому. Электросиловцы с радостью возьмут на себя любое, самое сложное задание.
Постановление «О мерах по восстановлению производства турбогенераторов, гидрогенераторов и крупных электромашин на заводе „Электросила“» Государственный Комитет Обороны принял 6 марта. На второе полугодие заводу дали производственную программу. С Большой земли ему отправляли сотни металлорежущих станков, литье, поковки валов, листовое железо и многое другое. 500 строителей выделила заводу армия, 15 строительно-монтажных бригад организовали на самом заводе. Общезаводское партийное собрание, состоявшееся 23 марта, обязало всех членов и кандидатов партии принять личное участие в восстановительных работах, прежде всего в монтаже оборудования. Квалифицированных монтажников тем не менее недоставало — их собирали, по указанию горкома партии, со всех предприятий города, на «Электросилу» было командировано 110 слесарей. Потом выяснилось, что необходимого оборудования в срок с Большой земли не доставить. Как быть? Работники горкома партии посоветовали:
— Пройдите по предприятиям — может, найдете, что вам нужно. Мы даем на это добро.
Коммунисты обошли 50 предприятий и действительно отыскали больше 90 станков.
Наступала третья декада апреля, а график выдержать не удавалось. 23 апреля партийное бюро «Электросилы» собралось на экстренное заседание. В числе принятых им решений были такие: всех коммунистов, знакомых с монтажом, мобилизовать на сверхурочную работу; длительность рабочего дня не ограничивать. Полуразрушенный турбогенераторный корпус восстанавливался на глазах, его южный фасад скоро заблистал в лучах солнца непривычными для ленинградцев-блокадников огромными застекленными окнами.
— Везде стекло, ни одной фанерки, — радовались электросиловцы. — Лучше, чем до войны.
Уже чувствовалось приближение первомайского праздника, и ленинградцы готовились к нему. 24 апреля отдел торговли Ленгорисполкома известил о крупной выдаче продуктов сверх плана. В извещении, в частности, говорилось: «…грибы сухие, овощи сухие, сельдь, грецкие орехи, мука, манная крупа выдаются за счет продовольствия, поступившего от трудящихся Горьковской и Ярославской областей, Приморского и Красноярского краев, Узбекской ССР, Казахской ССР и других областей и краев…» Значительная часть подарков передавалась прямо на предприятия. Словом, все налаживалось, до пуска цеха оставалось четыре дня, когда вдруг 26 апреля один за другим на территории завода начали рваться снаряды. 48 разрывов, 25 убитых и раненых. Новые разрушения. В том числе и в только что восстановленном цехе. В воздухе еще висела пыль, а люди уже возвращались на рабочие места. Увидев воронки там, где стояли станки, а в остекленном фасаде рваные раны, оцепенело останавливались. В первый момент казалось, что все рухнуло, ничего уже не поправить. Потом кто-то взялся за лопату, кто-то за кирку, кто-то за лом:
— Что ж делать!? Начнем снова!
1 Мая, в день пролетарского праздника, как и было назначено, в цехе ровно и мощно запели станки. В 1943 году электросиловцы поставили гидрогенератор для Рыбинской ГЭС, которая давала тогда ток столице, 100-тысячный турбогенератор для Челябинской ТЭЦ, турбогенераторы для Алтайского тракторного и Челябинского металлургического заводов, машины для восстанавливающихся донецких электростанций и металлургических заводов и многое другое.
Кроме «Электросилы» задания ГКО или наркоматов в первом полугодии получили еще 26 предприятий. Сегодня факт этот звучит буднично. Между тем выполнение таких заданий требовало усилий, далеко выходящих за пределы обычного даже по меркам военного времени. На «Русском дизеле», например, сгорели все цехи. Коллектив стекольного цеха «Светланы» состоял из двух инженеров и единственного рабочего-выдувальщика. На Кировском заводе искали, но не нашли ни одного трудоспособного прокатчика, а первый квалифицированный литейщик появился только в конце года, и лишь потому, что после тяжелого ранения его демобилизовали. Довоенного оборудования в целом по городу оставалось не больше 30 процентов, пускать в ход приходилось даже станки, списанные на лом. Склады пустовали: почти все запасы сырья и материалов были или вывезены или израсходованы.