Когда поднятая взрывом земля осела, стал, виден перевернутый дном вверх многотонный корпус танка, чьи гусеницы продолжали с лязгом двигаться. Искореженная башня лежала сорванной чуть в стороне и не у кого не вызывало сомнение о страшной судьбе экипажа танка.
Столь жуткая гибель товарищей сильно потрясла экипажей остальных танков, но не поколебало решимости продолжить атаку. Взревев моторами, они устремились вперед мимо железного остова, ставшего братской могилой.
Оставшиеся три машины каких-либо трудностей прорвались через траншеи занятые советской пехотой. Ни одна брошенная в них граната или зажигательная бутылка не причинила им вреда. Оставалось только подняться по склону, развернуться и огнем из пушек и пулеметов расчистить путь идущей следом пехоте, однако финских танкистов ждал неприятный сюрприз.
Им был хорошо замаскированный дзот вооруженный 45 мм орудием. Именно оно с небольшим интервалом поразило два вражеских танка, когда они пытались проехать мимо него. У одного из танков взрывом снаряда повредило трак и идущую на скорости машину развернуло в бок. Второй получил прямое попадание снаряда в основание башни и встал как вкопанный.
Танк не горел, серьезных разрушений на нем не было, но из люков машины смог выбраться только залитый кровью механик-водитель. Согнувшись в три погибели, он с трудом сделал несколько шагов и упал на землю. Все остальной экипаж погиб на месте от осколков брызнувших внутри машины смертельным градом.
Встав друг за другом, поврежденные машины представляли собой надежное прикрытие, благодаря которому оставшийся танк мог проскочить опасное место, но экипаж машины проявил разумное благоразумие. Обнаружив присутствие артиллерии противника, танк сделал быстрый разворот и ретировался. Жизнь для финских танкистов оказалось дороже чести и достоинства.
У штурмовых рот была возможность исправить положение, несмотря на неудачный рейд танков. Стрелкового прикрытия дота не смогло бы остановить горячих финских парней полковника Макарайнена имевших многократное численное превосходство над ними. Но тут в процесс боя вмешался случай, а точнее сказать решимость гарнизона дота умереть, но не пропустить врага.
В результате артобстрела дот № 17 получил серьезные повреждения своих казематов. Вести огонь в сторону атакующего врага он не мог, но у него уцелела телефонная связь. Благодаря этому, уцелевшие защитники смогли связаться с артиллеристами и вызвать огонь на себя, чем сорвали атаку противника. Попав под шквальный град мин и снарядов, обрушившихся на них, финские солдаты отступили, а когда попытались вновь атаковать, момент был упущен. К месту прорыва были переброшены резервы, и враг был отброшен.
Обозленный неудачей полковник Макарайнен ещё дважды бросал свои батальоны в атаку. Артиллеристы тяжелых орудий полностью расстреляли свои боеприпасы по правому доту от «Северного льва». Полковник ввел в бой все оставшиеся в его распоряжении танки, но успех так и не был достигнут. Поняв, где противник наносит свой главный удар, советское командование организовало прочный заслон.
На второй день боев по предполагаемое местонахождение батареи тяжелых орудий было подвергнуто бомбардировке с воздуха. Когда же Макарайнен собрался вновь штурмовать советские позиции, по финским позициям был нанесен удар из гвардейских минометов. Обстрел был проведен так удачно, что вместе со своими солдатами пострадал и неудержимый Макарайнен.
Оглохший и контуженый взрывов реактивного снаряда он предстал перед Маннергеймом, прибывшим объявить полковнику, что его миссия закончена.
— Мы потеряли за время боев свыше шестисот человек ранеными и убитыми. Финский народ не простит нам таких неоправданных потерь, и я приказываю прекратить наступление — изрек маршал и отправил полковника на лечение.
Неудача наступления финнов на Карельском перешейке поставила крест на наступательных действиях немцев под Пулково. Спасая положение фронта под Мгой от полного развала, Кюхлер был вынужден прекратить атаки на Ленинград и в срочном порядке вернуть так неосмотрительно изъятые им немецкие соединения. Благодаря этим энергичным мерам фельдмаршалу удалось стабилизировать обстановку и удержать важный плацдарм в районе села Мишкино, через который проходила Кировская железная дорога.
К концу первой декады сентября линия фронта временно застыла. Обе стороны нуждались в перегруппировке сил, чтобы затем вновь сойтись в непримиримой схватке. Фюрер не собирался мириться с прорывом кольца блокады. Он готовил ответный удар, но и вождь мирового пролетариата не собирался довольствоваться достигнутым результатом.