Разговор с вождем закончился, но подобно камню, брошенному в воду, породил другой, что состоялся между Рокоссовским и командованием Волховского фронта Мерецкого, присутствовавшим при его разговоре со Сталиным.
Кроме Рокоссовского в комнате находились его помощники генералы Казаков и Малинин, а также начштаба фронта генерал Стельмах и армкомиссар Запорожец. Желая как можно быстрее определиться с дальнейшим действием, Рокоссовский специально собрал их всех в одном месте.
— Ставка требует от нас как можно скорее взять под свой полный контроль Кировскую железную дорогу, открыть прямое сообщение с Ленинградом и не допустить соединения главных сил противника со шлиссельбургской группировкой. Предлагают начать наступление на противника без долгой раскачки и обещают помочь авиацией и боеприпасами для артиллерии, — Рокоссовский вкратце пересказал разговор со Сталиным.
— Какие будут предложения, товарищи?
— Какие тут могут быть предложения? — искренне удивился Запорожец, получивший за прорыв блокады орден Красного Знамени. — Приказ получен, и нам нужно как можно скорее приступить, к его выполнению.
Армкомиссар требовательно посмотрел на генералов, но на его призыв откликнулся только Стельмах.
— Соединения 2-й ударной армии смогут начать наступление в районе устья реки Войтоловки не позднее вечера завтрашнего дня. Нанося удар вдоль железнодорожного полотна, они будут создавать угрозу флангу немецкой группировки наступающей на Анненское — начштаба собрался дальше развить свою мысль, но генерал Малинин не дал ему такой возможности.
— Боюсь, что с наступление на противника мы опоздали. Согласно последним сообщениям разведки противник перебросил в район Мги войска снятые из-под Пулкова и Ижоры и со дня на день начнет свое наступление с целью захвата Мги. В этой ситуации мы в лучшем случае нарвемся на крепкий кулак немцев и во встречном бою растратим свои последние силы. В худшем подставимся под удар противника и будем вынуждены отступить.
— Значит вы, отказываетесь наступать? — полыхнул негодованием член Военного совета, но Малинин нисколько не убоялся его гнева.
— Я считаю, что в данный момент нам следует временно перейти к обороне. Встретить наступление противника на заранее подготовленных позициях, измотать его боем, а затем самим перейти в наступление.
— А если вы ошибаетесь, и отказ от наступления сыграет на руку противнику, что тогда? Вдруг все сведения, на которых вы строите свои расчеты — это хорошо организованная дезинформация немецкой разведки? Вы понимаете всю ответственность своего предложения, товарищ генерал?
Запорожец говорил это, смотря на Малинина, но все хорошо понимали, что слова его были обращены к Рокоссовскому.
— Предлагая временно отказаться от наступления, — Малинин сделал специальный акцент на слово временно, — мы основываемся не только на сведениях, полученных от наземной и воздушной разведки. О том, что к Кюхлеру прибыло подкрепление, говорят показаниях пленных, которых трудно заподозрить в сговоре, товарищ армейский комиссар. Нашими радистами замечено появление в районе Сологубовки новых радиостанций противника, чьи позывные схожи с позывными 30-го корпуса генерала Фреттер-Пико. Есть сообщения подпольщиков, подтверждающие прибытие под Ленинград свежих дивизий противника.
Словно опытный игрок, Малинин открывал перед членом Военного совета одну карту за другой и у того не было козырей, чтобы побить их. Он с надеждой посмотрел на Стельмаха и Мерецкова, но генералы ничем не могли ему помочь. У них также не было весомых аргументов против приведенных Малининым фактов.
Оба не понаслышке знали, как быстро немцы могут перебрасывать свои войска на дальние расстояния, а в том, что мало кто из соединений 2-й ударной армии имеет навыки встречного боя, не сомневался никто. Единственное, что можно было оспорить в словах генерала Малинина — это направление ударов противника но, ни у одного из генералов не было такого желания. За время общения с Рокоссовским и его командой, они могли ни один раз убедиться в грамотности и правильности их суждений и предложений.
Возможно именно это, вопреки прежним намерениям, заставило командующего фронтом принять сторону помощника Рокоссовского, чем окончательно добил комиссара Запорожца.
— Смогут ли наши войска держащие оборону под Мгой, отразить удары противника? — спросил Мерецков как о свершившемся действии. — Что если, отдав наступательную инициативу врагу, мы не выдержим натиска его войск и оставим Мгу?