Столь простой вопрос сильно озадачил начштаба. Начальника корпуса генерала от артиллерии Альберта Вординга после яростного перебирания бумаг он назвал, а вот, что-нибудь характеризующее его как командира сказать не смог к откровенному удивлению Рокоссовского.
— Как же так, товарищ Стельмах? Вы воюете с Вордингом с января этого года, а ничего не знаете о нем как о командире. О его сильных и слабых сторонах, предпочтениях и предубеждениях. Он что для вас — «Железная маска»?
— У нас, товарищ Рокоссовский, к сожалению, нет разведчика в штабе врага, который бы мог бы нас подробно информировать о послужном списке командующего немецким корпусом — с откровенной обидой ответил начштаба. Генералу очень хотелось сказать, что для того чтобы ответить на поставленные им вопросы совсем не нужен агент в ближнем окружении врага. Достаточно проанализировать его действия по срыву Любаньской наступательной операции, но врожденный такт и сдержанность не позволили ему это произнести.
— Хорошо, назовите состав противостоящего вам корпуса. Количество входящих в него дивизий, их численный состав, кто ими командует, имеются ли в нем моторизированные соединений? — зашел к делу с другого конца Рокоссовский, но ответ начштаба был обтекаем. С большим скрипом он назвал три пехотные дивизии, что по данным разведки входили в состав корпуса, но имена их командиров были неизвестны. Равно как и наличие в корпусе моторизованных соединений противника.
— Давно проводилась разведка на участке 227-й пехотной дивизии противника? Неужели взятые в плен «языки» не назвали своего командира дивизии — продолжал забрасывать вопросами Стельмаха Рокоссовский.
— Затрудняюсь сказать точно, товарищ Рокоссовский. Примерно недели три-четыре назад, где-то так — выдавил из себя начштаба.
— Но ведь это явно устаревшие данные. Собираетесь наступать, а не знаете силы противостоящего вам врага. Как давно вы были на передовой в районе предполагаемого нанесения главного удара?
— У нас для этого есть специальные офицеры — с обиженной гордостью сказал Стельмах. — Они собирают нужные сведения, в случае необходимости назначают и проводят дополнительные разведывательные действия и докладывают мне и командующему.
— Все ясно — вздохнул Рокоссовский, уже успевший оценить результативность подобных действий. Если офицеры были толковыми людьми, толк от их докладов был, он спасал множество человеческих жизней. А если офицеры были только хорошими исполнителями, тогда было просто беда.
— Состояние разведки фронта меня полностью не устраивает. Для исправления ситуации необходимо провести срочный поиск «языков» — срок исполнения неделя-максимум две. Также необходимо подключить к разведке авиацию и обязательно установите на самолетах фотокамеры. Доклады летчиков — это хорошо, но необходимы конкретные подтверждения их слов. Все понятно?
— Так точно — хмуро произнес Стельмах, записывая в блокнот распоряжения представителя Ставки.
— Вот и хорошо, а теперь давайте пробежимся по тем силам, что у вас есть — предложил Рокоссовский и дело пошло веселее. В отличие от сил противника Стельмах хорошо знал свои собственные и отвечал на поставленные перед ним вопросы почти без запинки.
Московский гость не стремился поймать начштаба на неточностях и незнаниях. Он внимательно слушал собеседника, время от времени занося что-то в свой походный блокнот. К концу беседы обе стороны остались, удовлетворены её. Стельмах радостно вытирал со лба противный пот, в который его вогнал проверяющий, но это были только цветочки.
На следующее утро, когда начштаба решил, что гроза миновала, «варяг» преподнес новый сюрприз. Рано утром, не ставя высокое начальство в известность, Рокоссовский отправился на передовую под охраной отделения автоматчиков. При этом место своего визита он выбрал не Гайтолово, где предполагалось нанести главный удар по врагу, а в район Рабочего поселка № 8.
К несчастью для командира 365 стрелкового полка подполковника Семичастного, никто из штаба фронта и дивизии не успел предупредить его по телефону о вояже нежданного гостя. Подполковник третий день предавался веселой жизни, закрывшись в блиндаже с женщиной фельдшером. На всякую попытку начштаба вернуть комполка к исполнению его прямых обязанностей он отвечал бранью, заставлял его пить вместе с ним водку, после чего прогонял из блиндажа к чертовой матери.
В то утро когда нелегкая принесла Рокоссовского в расположение штаба полка, разгул Семичастного уверенно набирал обороты. Комполка усиленно поправлял подорванное здоровье исходя из принципа лечения подобного подобным, и к моменту появления Рокоссовского он находился в скверном состоянии. Поэтому, когда адъютант доложил подполковнику, что из штаба к нему приехал неизвестный командир, Семичастный разразился бурной бранью и послал его по известному всем адресу.