— Они может действительно неважные вояки в наступлении, но ими можно хорошо развести огонь в камине. За это с вас никто не спросит, можете мне поверить.
— Спасибо, но для меня куда важнее личной ответственности — это взятие Арбузово и прорыв окружения группы генерала Скотти.
— Для меня тоже. Желаю удачи.
Цейтлер говорил собеседнику искренне, однако госпожа Удача продолжала оставаться глухой и незрячей в отношении солдат группы армий «Север».
Третий день наступления не разрешил кризиса в сражении по деблокирования Шлиссельбургской группировки. Брошенные в бой венгры, хорваты, испанцы, при поддержке немецкой артиллерии и танков не смогли переломить ход битвы в свою пользу. Итогом кровопролитных атак и отчаянной храбрости стало неполное занятие Арбузово на юге и захват руин 8-й ГРЭС на севере.
Для самолюбия Манштейна подобный результат был подобен плевку в душу, где все бурлило и клокотало от негодования. Сражайся он где-нибудь в Европе или на худой конец на юге России и имей он больше сил, «лучший военный гений» Германии, несомненно, давно бы предпринял обходной маневр и нанес противнику сокрушительный удар в другом, слабом месте. На выявление этих слабых мест у генерала был особый нюх но, к огромному сожалению, он не мог проявить свои полководческие таланты в полном блеске и мере.
Из-за болотистой местности, он мог наступать своими танками только на ограниченном пространстве, нанося удары исключительно в лоб, не имея возможности маневрировать. Единственный выход в этом положении был штурм вражеских позиций силами пехоты при поддержке артиллерии, был недостоин немецкого генерала своими высокими потерями. По этой причине, Манштейн и прибег к совету Цейтлера, решив продавить оборону противника ценой жизней союзнических солдат.
Будь его противником генерал Мерецков и Манштейну бы удалось вколотить в лузу этот откровенно неудачный для себя шар. Однако ему противостоял генерал Рокоссовский, усердно не желавший изображать из себя уловного противника и каждый день преподносивший Манштейну новые сюрпризы.
Все неудачи третьего дня были связаны с грамотным взаимодействием советских наблюдателей корректировщиков и артиллерийским батареям Ленфронта. Дивизионные гаубицы с правого берега Невы своим огнем раз за разом громили боевые порядки немецких союзников штурмовавших Арбузово в этот день.
Не успевал хорваты и венгры, бельгийцы и голландцы начать атаку, как на них тут же обрушивались снаряды, в пух и прах, разнося их стройные ряды.
Когда же по требованию генерала на правый берег Невы была послана эскадрилья бомбардировщиков, они не обнаружили месторасположение русских гаубиц. Так мастерски они были укрыты от взора врага. Стоя под маскировочными сетями, артиллеристы крутили дули рыскавшим в небе самолетам врага и показывали в их адрес различные неприличные жесты.
Будь у немецких пилотов время, они бы смогли отделить зерна от плевел и нанесли бы свой удар, но время у них было в обрез. В небе появились темные точки летевших им на перехват советских истребителей и асы «Люфтваффе» сбросили свой груз наугад.
Действия истребителей обоих фронтов в эти дни было выше всех похвал. Они не только сражались с «мессерами» и сбивали «юнкерсы», летчики охраняли от огня противника свои штурмовики, на плечи которых легла главное бремя борьбы с танками и пехотой противника.
Не понаслышке зная о том, что увлеченные боем истребители часто оставляли «илы» без прикрытия, специальным приказом, Рокоссовский ввел персональную ответственность истребителей за каждую потерянную в бою машину. В случае выявления подобных случаев, под трибунал отправлялся не только летчик, совершивший этот проступок, но и комиссар, и командир этого подразделения.
Приказ был очень жестким, драконовским, но благодаря нему число потерянных штурмовиков в сражении за Арбузово измерялось единицами. По словам самих летчиков, приказ генерала Рокоссовского сплотил и усилил дружбу и взаимодействие среди этих подразделений фронтовой авиации.
Манштейн очень сильно переживал конфуз наступления третьего дня. В узком кругу офицеров он мрачно шутил, что стал лучше понимать генерала Фалькенхайна, что командовал немецкими войсками в битве при Вердене, чье продвижения вперед равнялись сотням метрам.
При этом посланец фюрера не собирался складывать оружие и признавать свое поражение. На четвертый день наступления он намеривался провести генеральный штурм вражеских позиций. Из остатков танковых полков был создан новый ударный кулак, состоявший из нескольких штурмовых отрядов. Действовать они должны были под прикрытием артиллерии и авиации. Весь план наступления был расписан с немецкой тщательностью и пунктуальностью, но неутомимый «генерал Кинжал» вновь преподнес Манштейну новые сюрпризы.