Уже 2 декабря Ленин запрашивает через сотрудника ГПУ Беленького, когда Дзержинский приедет из Тифлиса. 12 декабря он принял приехавшего из Тифлиса Дзержинского и беседовал с ним с 18 до 18 часов 40 минут. 13 декабря Ленин в течение двух с лишним часов беседует со Сталиным.
В ночь с 15 на 16 декабря 1922 г. наступило резкое ухудшение здоровья Владимира Ильича.
До 24 декабря Ленин ставит перед врачами вопрос о разрешении ему диктовать стенографистке ежедневно хотя бы в течение короткого времени свой «дневник». 18 декабря пленум ЦК специальным постановлением возлагает на Сталина персональную ответственность за соблюдение режима, установленного для Ленина врачами.
Позднее 20 декабря Ленину было направлено заключение комиссии Политбюро в составе Ф. Э. Дзержинского, Д. З. Мануильского и В. С. Мицкявичюса-Капсукаса по делу о конфликте ЦК КП Грузии старого состава и Закавказского крайкома партии.
В ночь с 22 на 23 декабря наступает дальнейшее ухудшение в состоянии здоровья Ленина — паралич правой руки и правой ноги.
23 декабря Владимир Ильич получает разрешение врача Кожевникова продиктовать в течение 5 минут первую часть «Письма к съезду». 24 декабря по ультимативному требованию Ленина Политбюро после консультации с врачами принимает решение разрешить Ленину ежедневно в течение 5―10 минут диктовать, но запрещает ему все свидания. Ленин диктует между 18 и 20 часами в течение 10 минут вторую часть «Письма к съезду», где дает оценку качествам Сталина. 25 декабря Ленин продолжает диктовать вторую часть «Письма к съезду». 26 декабря диктует в течение 15 минут третью часть «Письма к съезду». 27 и 28 декабря диктует «для памяти» запись тем для дальнейшей работы, в том числе о национальном вопросе и об интернационализме (в связи с последним конфликтом в компартии Грузии).
30―31 декабря 1922 г. Ленин продиктовал письмо «К вопросу о национальностях или об „автономизации“». Вот фрагменты этого письма: «Я успел только побеседовать с тов. Дзержинским, который приехал с Кавказа и рассказал мне о том, как стоит этот вопрос в Грузии. Я успел также обменяться парой слов с тов. Зиновьевым и выразить ему свои опасения по поводу этого вопроса. Из того, что сообщил тов. Дзержинский, стоявший во главе комиссии, посланной Центральным Комитетом для „расследования“ грузинского инцидента, я мог вынести только самые большие опасения. Если дело дошло до того, что Орджоникидзе мог зарваться до применения физического насилия, о чем мне сообщил тов. Дзержинский, то можно себе представить, в какое болото мы слетели. Видимо, вся эта затея „автономизации“ в корне была неверна и несвоевременна. ˂…˃ Я думаю, что тут сыграли роковую роль торопливость и администраторское увлечение Сталина, а также его озлобление против пресловутого „социал-национализма“. Озлобление вообще играет в политике обычно самую худую роль. Я боюсь также, что тов. Дзержинский, который ездил на Кавказ расследовать дело о „преступлениях“ этих „социал-националов“, отличился тут тоже только своим истинно русским настроением (известно, что обрусевшие инородцы всегда пересаливают по части истинно русского настроения) и что беспристрастие всей его комиссии достаточно характеризуется „рукоприкладством“ Орджоникидзе. ˂…˃ Тут встает уже такой важный принципиальный вопрос: как понимать интернационализм?» (Далее в стенографической записи Ленина «К вопросу о национальностях или об „автономизации“» зачеркнут следующий текст: «Я думаю, что наши товарищи не разобрались достаточно в этом важном принципиальном вопросе».)[62] Эта запись была сделана 30 декабря, а в записи от 31 декабря на эту тему Ленин изложил практические меры, которые следует предпринять при создавшемся положении, из которых приведем лишь следующее: «…нужно примерно наказать тов. Орджоникидзе (говорю это с тем бо́льшим сожалением, что лично принадлежу к числу его друзей и работал с ним за границей в эмиграции), а также доследовать или расследовать вновь все материалы комиссии Дзержинского на предмет исправления той громадной массы неправильностей и пристрастных суждений, которые там несомненно имеются. Политически-ответственными за всю эту поистине великорусско-националистическую кампанию следует сделать, конечно, Сталина и Дзержинского».[63]
4 января 1923 г. Ленин диктует добавление ко второй части «Письма к съезду», в которой дает резко отрицательную оценку личности Сталина и предлагает сместить его с должности генсека.[64]