Насколько высоко ценил В. И. Ленин умение Аксельрода соблюдать конспирацию, насколько он доверял ему, свидетельствует следующий отрывок из письма от 23 апреля 1902 г.: «Дорогой П. Б.! Вот Вам новый адрес (который просил бы очень не сообщать никому, даже из членов Лиги, кроме самых близких лиц, вроде Л. Гр.{15} или Б. Н.:{16} остальные пусть пользуются по-прежнему адресом Алексеева, а сторонние — адресом Дитца.{17} Если можно, — постарайтесь и в разговорах употреблять систематически Мюнхен вместо Лондона и мюнхенцы вместо лондонцы)».[36]
Весьма частая переписка 1900―1902 гг. дополнялась сравнительно частыми личными встречами. Письма В. И. Ленина позволяют утверждать, что он ценил личное общение и при первой возможности старался организовать такие встречи. 11 декабря 1900 г. он пишет Аксельроду: «Полетаев сообщил мне чрезвычайно обрадовавшее меня известие, что Вы ˂…˃ могли бы приехать на время к нам. Вот это было бы отлично! — в смысле устройства, я думаю, затруднений не представится, комнату можно понедельно найти. Паспорт у Вас ведь швейцарского гражданина».[37] Через три дня он пишет: «Я очень и очень рад, что мы вскоре увидимся…»[38] Летом 1901 г. возникла новая надежда на личную встречу, в связи с чем Владимир Ильич писал Аксельроду: «Я бы очень и очень желал, чтобы Вы могли заглянуть сюда и побеседовать о разных разностях, — боюсь только звать, чтобы вместо отдыха Вы не причинили себе новой трепки нервов. Если не пугает это Вас, заезжайте, право».[39] В начале августа 1901 г. В. И. Ленин получил письмо от Аксельрода с известием о возможной скорой встрече у него в Цюрихе. В связи с этим он писал: «Очень этому рад. Надеюсь, что мы на этой неделе увидимся и наговоримся досыта…»[40]
Многие из намечавшихся встреч действительно состоялись и позволили наговориться «досыта». К сожалению, далеко не всегда эти переговоры были успешными, как мечтали об этом обе стороны.
Выше уже говорилось, что с августа 1902 г. переписка между В. И. Лениным и П. Б. Аксельродом прекращается. Главной причиной этого явилось, конечно, расхождение во взглядах на важнейшие вопросы теории и практики революционной борьбы. Болезненное состояние и отстранение Аксельрода от активной деятельности в «Искре» и «Заре» также сыграли в этом заметную роль.
Назревавший после лета 1902 г. разрыв усилился накануне и в период II съезда, где позиции Ленина и Аксельрода резко разошлись по вопросам о формулировке первого параграфа устава партии, о социалистах-революционерах, составе редакции «Искры» и «Зари» и др. Несмотря на эти расхождения и столкновения, В. И. Ленин старался сдерживать себя и не срываться, не переходить на ругательный тон. Только получив в начале января 1904 г. корректуру статьи Аксельрода «Объединение русской социал-демократии и ее задачи» для № 55 «Искры», где автор несправедливо и грубо критиковал Ленина и его деятельность по руководству партией, Владимир Ильич написал письмо Центральному Комитету РСДРП, в котором указывал, что статья Аксельрода «еще гораздо более гнусная, чем статья Мартова („Наш съезд“) в № 53».[41] Нам представляется, что именно это письмо можно считать свидетельством открытого разрыва между В. И. Лениным и П. Б. Аксельродом.
Вспоминая о событиях того времени, Н. К. Крупская писала: «Но личная привязанность к людям делала для Владимира Ильича расколы неимоверно тяжелыми. Помню, когда на втором съезде ясно стало, что раскол с Аксельродом, Засулич, Мартовым и др. неизбежен, как ужасно чувствовал себя Владимир Ильич. Всю ночь мы просидели с ним и продрожали. Если бы Владимир Ильич не был таким страстным в своих привязанностях человеком, не надорвался бы он так рано. Политическая честность в настоящем, глубоком смысле этого слова, — честность, которая заключается в умении в своих политических суждениях и действиях отрешиться от всех личных симпатий и антипатий, не всякому присуща, и тем, у кого она есть, она дается нелегко».[42]