Столовая - уголок Смольного в своем роде примечательный. Потолок подпирают старинного рисунка чугунные столбики. Огромный медный куб, словно толстяк, самодовольно выставивший пузо и сияющий от сознания своего исключительного положения в человеческом обществе.
Чтобы открыть кран и налить в стакан чаю, кубоватая, молоденькая женщина с крахмальной наколкой в волосах, берется за рукоятку крана пригоршней.
- Хочу с вами, Федор Антонович, познакомиться, - начал Домокуров, вставая в очередь к кубу.
Тот повернулся на голос.
Домокуров назвал себя, сказал, что он с совещания в Лепном зале, что слышал его, Быкова, доклад и что восхищен его деятельностью.
В ответ - неожиданное и редкое по силе рукопожатие.
- А систему мою понял? Нет! - И красногвардеец не без гордости объявил: - Я ведь по квадратам работаю. Ну, взять, к примеру...
Домокуров, уважительно слушая, обнаружил, что в походах красногвардейца по городу есть своя логика: он не каждый квадрат берет в обследование и даже не каждый район Ленинграда, а обследует квадраты из тех мест, где, как подсказывает ему память, действовал броневик в операциях против контрреволюционеров или отстаивался в боевых резервах.
- Хотелось бы помочь вам, - предложил Домокуров. - Лето у меня свободное, каникулярное, к тому же белые ночи, можно ведь и ночью искать...
Красногвардеец нахмурился. И без слов, но весьма решительным жестом показал, что не допустит вмешательства в свои дела.
Домокуров поспешил переменить разговор.
- Федор Антонович! Как считаете, какое примет решение совещание?.. Не сорвут поиски?
Губы красногвардейца скривились в желчной усмешке:
- Это, дорогой товарищ, не старая афишка на заборе. Ноготков не хватит, чтоб сорвать!.. Про других не ведаю, скажу о себе. Искал броневик и буду искать. Пока темные воды совсем не затопят мои глаза. И когда ослепну, все равно меня не отымешь от этого дела, все равно буду искать! Каждый мальчишка пойдет ко мне поводырем.
* * *
Получили чай. Получили по сдобной булочке. Но к столам не подступиться, и Быков остановился посреди зала, прислонившись к чугунному столбику.
- Вот так, бывало, Владимир Ильич... на этом самом месте. Чаек попивает и с людьми разговаривает. Допьет кружку и опять к кубу. А у куба... - и Быков заулыбался воспоминанию... - А у куба, между прочим, стояла знаменитая женщина - с красногвардейцами пришла в Смольный. В кипятке у нее не было отказу - ни днем ни ночью. Она и делегатов Второго съезда Советов, который провозгласил Советскую власть - здесь, на первом этаже, - обслуживала кипяточком... Ну, так вот. Допьет, бывало, Владимир Ильич кружечку и опять к ней: "Екатерина Саввишна, пожалуйста, еще. Никогда не пивал такого ароматного чаю!" А Саввишна сложит руки на животе, вздохнет и горестно: "Да ведь без сахару чай-то, Владимир Ильич. И настоен невесть на чем..." А Владимир Ильич только рассмеется.
* * *
Быков все больше нравился Сергею. Он мысленно сбросил с Федора Антоновича очки - и увидел умное привлекательное лицо интеллигентного рабочего. Правильная красивая внешность, но искажена болезнью...
Не терпелось ему поговорить с Быковым. И случая не упустил. Когда вышли из столовой, Сергей усадил Быкова на скамейку в коридоре:
- Присядем, Федор Антонович, пока перерыв. - И сразу же к нему с вопросами: - Скажите, это вы повели броневик с вокзала?
Быков отрицательно помотал головой:
- Товарищ Елин Георгий Васильевич - он от Петроградского комитета большевиков был - следил за порядком при встрече Владимира Ильича. Он и броневиками распоряжался, два их вывели из ремонтной мастерской, что была на Малой Дворянской, девятнадцать. Елин и говорит мне: "Садись, Быков, за руль". А я - в сторону. Объясняю ему: "Туман застит мне глаза, случается. От ранения в голову. И не осмелюсь я везти товарища Ленина!"
Домокуров стремился ускорить беседу:
- А кто повел?
Быков усмехнулся:
- Лестно ведь имечко свое оставить в истории революции... Несколько парней из шоферни стали набиваться в водители - да Елин круто навел порядок. А кого он посадил - не скажу: матросы стали отгонять от броневика лишних - я и попал в лишние... А спустя годы историки стали называть солдата шофера Огоньяна Мирона Сергеевича. Он и считался официально, что вез Владимира Ильича в броневике от Финляндского вокзала до дворца Кшесинской, в Петроградский комитет партии.
Держал Сергей Быкова на скамейке, а мимо уже люди двигались в зал. Федор Антонович заволновался, но Домокуров сказал: "Перерыв еще не кончился. Я слежу по часам". Уверенный твердый голос его успокоил собеседника.
Домокуров, не мешкая, достал свой паспорт броневика. Быков, по его просьбе, развернул свой.
Стали сличать. У красногвардейца сведения оказались полнее. И неудивительно. "Двойка"-то постоянно была у него перед глазами!
- Приступочку не забудь, - сказал Быков.
- А это что такое, тоже примета?
Красногвардеец объяснил, что ижорцы позаботились об удобстве для водителя броневика. С земли до дверцы высоко, так они прикрепили приступку, а чтобы нога не соскальзывала - дело ведь жаркое, в бою человек! - сделали у приступки бортики, и получилась она в форме совка. Тогда удобство, а сейчас это - важная примета.
Поставил Домокуров в паспорт приступку-совок. Заглянул к Быкову:
- А это что за пункт у вас, Федор Антонович? "Броневик внутри оклеен войлоком". Разве так бывает? А если загорится в бою, тогда что?
Быков развел руками:
- А голову о голые стены расшибить лучше?
Ах, какими наивными выглядят подчас люди, когда оборачиваешься к прошлому! Казалось бы, танкистский шлем - чего проще сшить? На шлеме кожаные колбаски, а начинка колбасок - войлок. Вот и не ушибают головы. Просто и удобно, а вот поди ж ты, и до шлема мысль человека дошла не сразу: была предшествующая ступень - войлок на стенках боевых машин...
"Войлок... - мысленно взвесил Домокуров, - какая же это примета, если войлок наклеивался во всех броневиках?"
И оставил он в паспорте только надежные приметы.
ПАСПОРТ
бронеавтомобиля, с которого в 1917 году
у Финляндского вокзала
выступал Владимир Ильич Ленин
Примета № 1 - броневик двухбашенный.
Примета № 2 - расположение башен диагональное - левая несколько выдвинута вперед, правая смещена назад.
Примета № 3 - башни со щитками.
Примета № 4 - под броней 2 руля (второй, дополнительный, перед задней стенкой).
Примета № 5 - шасси и двигатель фирмы "Остин"; корпус броневика и башни, а также броня - Ижорского завода.
Примета № 6 - вооружение: 2 пулемета "максим" на подвесных в башнях станках.
Примета № 7 - в задней броневой стенке, на уровне глаз второго шофера, прорезь наружу с заслонкой.
Примета № 8 - в отличие от прочих броневиков, на этом не две, а три фары - третья на задней стенке, для освещения пути, если броневик идет под вторым рулем.
Примета № 9 - снаружи, перед дверцей в броневик, - приступка в виде совка.
Примета № 10 - на башне лентой красная надпись: "Враг капитала" (по замазанной "двойке").
* * *
Константин Ермолаич Семибратов пришел от документа в восхищение. Тут же обнял красногвардейца и крепко пожал руку Домокурову. Сам и огласил паспорт с трибуны.
Слово попросил делегат с "Красного путиловца" - завода, который в 1935 году в память Сергея Мироновича Кирова назвали Кировским.
- Здесь товарищ ученый, из военных который... Видать, очень знающий товарищ, спасибо ему, хорошо рассказывал. А только засомневался он зря: двадцать два, говорит, миллиона квадратных километров - территория СССР. Вот, мол, и угадай, на котором километре броневик расшибли в гражданскую войну, или, может, спрятанный дожидается... А я отвечу так: не надо, товарищ ученый, сомневаться. Вся эта землица наша, советская. И рабочий класс наш един. Только кликнуть клич - и рабочая масса, что в Ленинграде, что в Харькове, что у Кавказского хребта или на Дальнем Востоке, живо прочешет все километры частым гребешком!