- Так что пришел, - говорит, - удостовериться: неужто в безбожной нашей стране да явлено чудо? - Потом: - Знавал я этот броневик. Еще в царской казарме, в манеже, довелось с ним познакомиться. Второй руль мастерили. С инженером Фатеевым... Может, слыхали про Фатеева - свойский мужик, не брезговал руку солдату подать... Жив ли он?
Штин и Домокуров во все глаза уставились на посетителя. Держался он развязно, сам черный как жук. Небрежно предъявил документы.
Так обнаружилось, что в музей собственной персоной пожаловал Вася-прокатчик.
Домокуров кинулся было к телефону, чтобы сообщить новость профессору, но Штин удержал его: "Успеется".
- А я ведь и в бою на "Двойке" участвовал, - лениво, словно о чем-то для него обычном, поведал посетитель. - На площади, когда Зимний атаковали.
И поведал Прокатчик про случай, который в музее еще не был известен. Вот он, этот случай.
* * *
Зимний дворец. 1917 год. Ночь на 25 октября.
Во дворце заперлось, забаррикадировалось Временное правительство.
Площадь перед дворцом зловеще пуста, а на прилегающих улицах толпы людей. Это не гуляющие. Здесь рабочие, матросы, солдаты. Изготовились. Ждут. На штыках у них - приговор истории.
Но перед тем как начаться штурму, на Морской под аркой Главного штаба, произошло событие, совсем малоприметное среди того огромного, что совершалось вокруг.
Здесь в числе красногвардейцев, поеживаясь от непогоды, стоял с винтовкой Василий Федоров. Поругивался, чтобы согреться.
Вдруг видит - за косяком каменной арки в укрытии броневик. На выпуклости башни крупная белая двойка.
"Неужели, - взволнованно подумал солдат, - тот самый? С которого товарищ Ленин еще в апреле..."
Протолкался к каменной арке.
Для глаз солдата, к тому же понимающего в броне, и мига было достаточно, чтобы навсегда запомнить броневик, которым воспользовался Ленин. Да и ехал Федоров, как запасной водитель, позади.
Подошел и убедился: "Тот самый!"
А в броневике переполох: пробуют заводить - лязгают, лязгают ручкой для завода, один, умаявшись, уступает место другому, тот третьему, а в моторе только - пшик, пшик...
Василий не стерпел, вмешался:
- Ну чего шарманку крутите? Ведь зря, зажигание надо проверить. Неужели не понимаете?
Вот уже и мотор завелся под его руками, и сам он в машине.
Шофер-молодяжка потеснился, и Федоров сел за руль.
- Смотровую щель отрегулируй, - подсказал он молодому солдату. - Вот так... Еще поуже. Ведь против пуль пойдем. А юнкера, брат, знают, куда целить. Как загвоздят нам с тобой промеж глаз - из нас и дух вон. Нехорошо получится, подведем товарищей... А теперь ты, молочный твой зуб, через край хватил - и вовсе ничего не видать. Крути обратно. Да не на дурочку, а проверяй себя. Зимний видишь?
Обернулся Василий Константинович к стрелкам в башнях:
- Ребята, уговор: до Александровской колонны чтоб ни выстрела!
- Ясно, - отозвались пулеметчики. - Чтоб до атаки маскироваться, себя не обнаружить.
Изготовились к делу.
Мрак ненастной октябрьской ночи - и вдруг всполох света, ударивший в небо и на мгновение сделавший явственным и дворец, и площадь перед ним, и величественные здания вокруг... Следом за вспышкой прокатился грохот крупнокалиберного артиллерийского выстрела.
- "Аврора" ударила! Из шестидюймовки! - И ожили вооруженные толпы. Ура-а... Долой временных... За власть Советов!
- Вперед! - яростным голосом скомандовал сам себе Федоров, включил скорость и дал газу.
Красногвардейцы, вскинув винтовки, побежали позади броневика. Но не стерпело ретивое...
- Ура-а-а!!! - И рабочие, солдаты, матросы ринулись через площадь в открытую, обгоняя броневик.
Александровская колонна уже позади. Броневик, сотрясаясь на булыжной мостовой, прибавляет ходу.
Глухо настороженный Зимний ожил. Хлопают, высовываясь из-за поленьев баррикады, винтовки.
- Вперед! - подбадривает себя и товарищей Федоров за рулем. - Броня выдержит. Крой, ребята, по старому миру!
Пулеметчики из бронемашины дали огонь по баррикаде, по окнам дворца.
А Федоров так и вонзился глазами в ворота. Огромные, кованого железа, они стояли преградой на пути атакующих.
Вдруг со двора стали палить по броневику. Сразу обозначились прорезные узоры ворот с царскими вензелями на обеих створках.
- Дуралеи! - в восторге воскликнул Федоров. - Еще мне посветите, господа юнкера, еще!
А тут и проход в баррикаде: незаметный прежде, он обнаружился от подсветки.
Смекнув, что это для вылазок, - значит, там у них свои броневики и надо спешить, - Федоров дал полный газ.
- Держись в башнях, не свались! - крикнул он пулеметчикам, загораясь дерзкой и сладостной мыслью. - Беру ворота на таран. Сейчас вышибу эту железную кружевину... Ура-а!
Откуда ни возьмись - телега.
Заслонила проход.
По счастью, азарт не затуманил Василию глаза. В последнюю минуту он различил на борту телеги плотно привязанные пакеты.
"Взрывчатка!" - Федоров крутанул рулевое колесо и резко повернул машину в сторону.
Броневик избежал удара о телегу, но зарылся в поленницу.
Теряя дыхание, весь в поту, Федоров включил задний ход. Броневик дернулся, разваливая дрова, и тут же грузно сел набок.
- Чего стал?! - закричали пулеметчики. - Окружают! Юнкера с гранатами... Выравнивай броневик, нам же их, окаянных, никак!
И верно: из-за крена броневика сбоку от него образовалось мертвое пространство. Юнкера и кинулись на этот безопасный пятачок.
В броневике разноголосица: пулеметчики кричат свое, Федоров свое...
А тут шофер-напарник, растерявшись, не справился с задвижкой.
Бац - и смотровая щель распахнулась на полное окошко. Вражеская пуля ударила в рулевое колесо, срикошетила - и в правую руку шофера.
Тут и пропасть бы броневику... Да, спасибо, выручили матросы.
Но ворота были уже взяты.
- Эх, не получился таран... Без нас управились... - вздыхал Федоров, глядя, как морячок с санитарной сумкой через плечо ловко обрабатывает ему руку.
* * *
...Рассказчик умолк. Жадно закурил и окутался дымом.
Штин отпустил записавшую рассказ стенографистку.
Домокуров подал гостю пепельницу.
- Так как же, - возобновил просьбу старый шофер, - покажете броневик-находку?
Втроем, раздвинув щиты, вошли во внутренний дворик.
Увидев броневик, Федоров резко отделился от сопровождающих, шагнул вперед.
Долго стоял он, не двигаясь... Лица не видать, но Сергею показалось, что шофер молчаливо, но яростно спорит - то ли с находкой, то ли с самим собой.
Наконец процедил сквозь зубы:
- Откройте...
Сбросив пальто прямо в снег, встал на приступок и втянул свое длинное тело внутрь машины.
Когда Алексей Несторович и Домокуров заглянули в дверцу, старый шофер сидел, головой и руками опрокинувшись на рулевое колесо. Плечи содрогались, - кажется, человек плакал.
Штин и Домокуров из деликатности попятились от броневика и отвернулись.
Но изнутри послышалось:
- Заходите!
Шофер уже успел овладеть собой. Поднял голову, только руки оставил на колесе.
Рулевое колесо в броневике было из гуттаперчи, что ли, - шершавое, очень большое, по-старинному неуклюжее.
- Глядите! - потребовал шофер.
Оба влезли в машину.
Штин и Домокуров впервые обнаружили на поверхности колеса трещину и небольшой откол. И подивились тому, какие неожиданные на свете бывают вещественные доказательства: бороздка, взрытая пулей на колесе, в точности продолжилась на пальцах правой руки шофера.
Только там, в мертвой материи, она осталась зиять, а на живой руке зарубцевалась.
* * *
Существует и поныне на улице Каляева, 8 гараж Ленсовета с мастерской при нем.
После того как броневик с честью выдержал всестороннюю проверку, из внутреннего дворика Мраморного дворца его отправили в ремонт.
Наведался туда Домокуров.
Мастер, не оборачиваясь, взял его за руку:
- Погляди-ка. Только не столкни меня с места - через плечо мне гляди.