- Сергей Сергеевич, да она, оказывается, просто дикая баба. Откуда в ней столько дерьма?…
- Игорь, Дунька пуста, как вакуумная лампа. Она - зеркало, отражающее Генерального. В этом вакууме раскаленная ниточка - Хрущ… А насчет “дерьма” ты попал в точку… В Германии ее имя в газетах никогда не печатали. Даже когда она каталась туда-сюда руководителем партийной делегации. “Фурцева - нехорошо прозвучит, - оправдывались немцы. - “Furzen”( фурцен) по немецки - вонять”.
Лады! Прочь от Дуньки. Двинемся далее. По счастью, на Старой площади столкнулся нос к носу с главным устрашителем Хрущева. Генерал КГБ Юрий Андропов, бывший посол в Венгрии. Ныне он в ЦК завотделом. Создал и возглавил здесь “научную группу разработчиков”. Тему “разработчиков” не скрывают: Безопасность! Как предотвратить подобные “волынки?!
Выслушав мои адвокатские всхлипы, Андропов провел меня в свой кабинет и, едва прикрыли дверь, раскричался: “Тебе хочется висеть на телеграфном столбе с высунутым языком, как висели венгерские коммунисты?”
Похоже, в Будапеште, откуда он бежал в одном исподнем, струсил мужик навсегда - на всю жизнь струсил. Ощетинился, как еж. Доказывает, что замысел “суда устрашения” своевременен.
- Ты не представляешь себе, Ермаков, как разболталась сейчас наша интеллигенция. Мы просто завалены материалом.
Хлынула литература антисоветчиков. Возвращается Михаил Булгаков с восторженным предисловием Ильи Эренбурга. Выполз из расстрельной ямы Исаак Бабель с его стариком Гедали: “Все говорят, что воюют за правду и все - грабят!” Крамолу вытолкали в дверь, а она - в окно!
А потоки анекдотов?!! Горы анекдотов! Хрущев и такой и сякой… Шпарят друг другу прямо на улице, в трамваях.
Актеры “Современника” по телефону, прямо из своего театра, называют члена Политбюро Екатерину Алексеевну Фурцеву “НИКИТСКИМИ ВОРОТАМИ” Мол, у них, как и в театре: путь к новой роли - через постель.. Так вот: за оскорбления Членов Политюро БУДЕМ САЖАТЬ.
И добавил не без грусти: -Только вот, увы-увы! не ко всякому подберешься…
И тут я понял, почему он закогтил именно тебя. Судить Акимова и его театр сатиры или “Современник”, и другие знаменитости, на слуху всего мира- сложно. Нужны прямые доказательства. А ты, Иваныч, известен лишь в Заречьи. Тут можно взбодрить идейку нетерпимости к “болтовне интеллигенции” хоть до визга, не опасаясь вселенского скандала.
- Так твой Некрасов, говоришь, идейный? - спросил вполголоса Андропов. -Болтун-ленинец или большевик? Если твердый большевик, будет говорить, что надо… Убедим! Напишем! Уверяю тебя, убедим. Убе-дим” повторил трижды.-. История нашей партии свидетельствует: и не таких приводили в чувство…”
Тут заглянула секретарша, сказала, что инструкатаж кончился. Идут к вам по записи..
Андропов кивнул ей, а мне пояснил, что сегодня был инструктаж, который проводил в шеф КГБ Александр Николаевич Шелепин.
“Мне-то его и надо.”- понял я, и попросил Андропова представить меня Шелепину.
Андропов руками замахал.
- Незачем вам туда ходить! Жить надоело, что ли?!
Вышел из кабинета Андропова. Идет толпа. Нечто вроде небольшого театрального разъезда. После “инструктажа”, наверное.
А вот появился и сам Шелепин, крупный мужичина. Сумрачный, хмурый. Взгляд отстраненный, поверх голов. Движутся, как в замедленном кино, плечо к плечу, почти в обнимку с Семичастным, нынешним комсомолом..
Шелепин, известно, по общенародной кличке “Железный Шурик” - бывший комсомольский бог. А Семичастный - нынешний. Странно, но гебистов у нас всегда поставляет комсомол. Веселые ребята.
Вижу, в ногу идет по коридору комсомол, как в строю. Огромные парни. Хорошо упитанные, провожаемые десятками почтительных или остро встревоженных глаз. Похожие на двух дрессированных цирковых слонов, хорошо знающих и свою роль и цену себе…
Тут вспомнилась мне просьба Семичастного отдать ЦК комсомолу в новом корпусе подъезд.
“Комсомол меня и представит…” мелькнуло. Иду сквозь толпу к богатырям. Приблизился так близко, что Семичастный, хочешь-не хочешь, представил полушутливо: - Наш главный строитель, Ермаков.
Шелепин дернул губой в улыбке. Подал руку.
- Александр Николаевич, - говорю ему. - прошу вас принять меня. Дело на пять минут.
Лицо Шелепина окаменело. Улыбки и следа нет. Отрезал густым генеральским басом:
- Это невозможно. И минуты нет свободной… Ни минуты!..До свиданье!
Ушел я тогда из ЦК разбитый, несчастный. Убить человка - у ГБ находится сколько угодно минут, спасти - нет ни единой. Понял, кого закогтит эта помесь Хруща и Дзержинского - пиши-пропало.
Лады, - вздохнул тоскливо. Осталось одно. Итти на прием к Никите Хрущеву. Знакомы, все-таки…
Пробился. Как с Хрущем говорить - хо-о-рошо продумал.
Для начала поинтересовался, есть у Никиты Сергеевича ко мне, как управляющему строительством, какие-либо претензии.
- Нет, сказал.- Ты пашешь, Ермаков, как никто. Широко берешь.
Тогда голосом агнца пробекал-мекал: -Позвольте мне высказать свое мнение, Никита Сергеевич? Можно? - И быка за рога: - Процесс над Игорем Некрасовым идет с подачи Зота Инякина. А на самом деле - против меня. Мои отношения с Инякиным в строительном мире известны всем и каждому. Все эти восемь томов “подслушек” и “перлюстраций”- оперативная дешевка. Чистая липа…
В чем подоплека задумки, Никита Сергеевич? Вы недовольны усилиями министра строительства и в Египте и в Индии. Известно, что Индия только что отказалась он советского проекта жилья для металлургического завода. Мы запланировали каждому рабочему по комнате, как у нас. А не по отдельной квартире, как у них. В результате, крах! Потери миллионов. Заказ передан англичанам…
Зот Инякин, естественно, опасается, его вот вот попросят с министерского поста. Не тянет. Это очевидно. Куда ему податься, не потеряв нажитого? Самый лучший выход министру Инякину стать из полковника КГБ генералом КГБ Инякиным. Отсидеться на Лубянке. Для того весь процесс и задуман. Все, как по нотам. Ермакову - хана. Зоту - слава.
Вижу, не внемлет мне Никита. Сидит, как мумия. Ясно, не хочет сориться с властным и мстительным “Железным Шуриком”.
Тогда кидаю последний козырь.
- Игорь Некрасов, которого будут всенародно судить-топтать- ваша, Никита Сергеевич, креатура. Это известно широко… Сейчас наш закоснелый, запуганный Сталиным аппарат бурчит, что вы “не разобрались со Сталиным…” Теперь он будет вопить, что вы “не разобрались” и с интеллигенцией, виня ее во всем.
Кроме того, расшумятся рабочие-строители, крикуны первостатейные, которые Некрасова любят. Так это же - тень на вас. Лично на вас, Никита Сергеевич.
Снова сидит, как мумия. Ну, думаю, все пропало… И вдруг мумия оживилась. В потускневших глазах Генерального, наконец, сверкнул проблеск мысли..
- А что если, Ермаков, я отдам тебе этого парня на поруки. Мол, рабочий коллектив Заречья требует.. Не против? Представишь все документы и обращения строительных рабочих… Но смотри, отвечаешь головой… Та-ак, Ермаков?!. Готовь бумаги. В этом случае, и Саша Шелепин, и Андропов поймут меня…
Словом, Игорь Иваныч, забудь об всем этом негодяйстве.. Читай студентам лекции. Пиши задуманный тобой сборник о рабочем фольклоре. Только рукопись обязательно занеси ко мне. Покумекаем…
Так что веселись братия, как говорил наш сельский батюшка Никодим. Пронесло… Ты, Игорь, слава богу! выскользнул. Но они, вот увидишь! возмут свой реванш на других. Возможно, на сотнях и тысячах других. Отыграются на них. Самая жестокая порода людей - патологические трусы..
-
Сворачивая из тихой 3-ей Тверской Ямской на шумную улицу Горького, Ермаков, за рулем своего ЗИМА, уж не мог ни очем говорить, только о Шелепине и Андропове. - Игорь, они не люди. Они нЕлюди! Погубить невинного человека им, как два пальца обоссать. Ты бы видел палаческую складку андроповски губ. Они боятся не империализЬма, о котором Хрущ лопочет день и ночь, а - своего родного народа. Смертельно боятся… Скажу тебе откровенно - годами засекреченный беспредел КГБ - главная опасность Руси. Половину страны извели в навоз. И по сей день бахвалятся своей чекистской доблестью. А что еще будет?!