И от него же, Зота Инякина?!
Зота Инякина больше всего интересовало, откуда спущена директива, Почему прошла мимо него? Ускорить застройку в три раза! Они что, все -все с ума сошли?! В три раза - при том же фонде зарплаты? Техники? И вначале тянуть постоянные дороги?.. Откуда спущена?! Наконец ему удалось спросить об этом Ермакова.
Ермаков в ответ как бы беспомощно развел руками: де, не я, клянусь, не я прислал.
- Кто же? - голос Зота Инякина прозвучал нервно. - Обком?
Ермаков отрицательно, качнул головой.
- Госплан? - Зот Иванович начал привставать со стула.
Ермаков снова мотнул головой.
- Решение Совета Министров? - Круглое лицо Зота Ивановича вытягивалось. - Цека?!
Ермаков помедлил, затем бросил как как бы вскользь: - ОТ СТАРОВЕРОВА. Не знаете его?
Огнежка от удовольствия даже прихлопнула в ладоши. Находчив Ермаков, этого от него не отнять.
- Пора бы и знать! Лупоглазый такой парень. Тихон, брат ваш, в его бригаде..
Голову Зота Ивановича повело в сторону, как от тика. Он уже не говорил, кричал
- В три раза! Не к концу семилетки. А назавтра?
Неофициально, наедине с Ермаковым - Огнежка узнала об этом позднее, - он выразился более определенно: - Через мой труп..
В самом деле, было от чего новому министру прийти в неистовство. Все реорганизации, все сокращения и перетряски остались позади. Гламосстрой из года в год выполняет план. Портреты строителей Заречья во всех газетах. И вдруг… нечто лупоглазое, замызганный ватник. Его удел - пить. Забивать “козла” до одури… И от его-то имени во всеуслышанье: миллионы народных денег по вине Инякина летят на ветер?!.
Ермаковские интриги! Попытка затеять склоку… - Зот Иванович позднее, на пленуме ЦК партии, защищался с решимостью отчаяния, а давно известно, ничего нет на свете коварнее отчаяния сохранить свои привилегии.
И вдруг, какой оборотень! От него же документ, от ненавистного Зотушки, “Правду” через две недели! К чему такая спешка? Тем более, строить вовсе не главное здание редакции, главное штурмом возвели еще при Сталине, а теперь высотку неподалеку, срочно - для жилья “правдистов”, что ли? Строить быстрее… в пять раз!
- Очередная показуха?!
- Показуха, Огнежка, показуха! Хрущев прилетает из заграничного вояжа через две недели. Уезжал - забор был, котлован огораживал. Прилетит - громадина высится. Двенадцать этажей..
Чистая показуха, Огнежка! Да и страх! Сколько стояли. То потолочных панелей нет, то еще чего. Простой на простое. А кто виноват? Хрущ заматерел. Кукурузу даже в Архагельскую область затолкал..Ладно хоть не на полюс… Голову снимет запросто… И тут уря-уря! Всю дорогу так… “Без туфты и аммонала не построишь канала”, - ведь это еще с концлагерей пошло. С Беломорканала.
Огнежка присела на край стула. - Написали протест?
- И писал, и звонил. Наверху, в строительном отделе, ощетинились, как кабаны. Там с Зотом поют дуэтом. Неизвестно еще, кто первый сказал “э”. Зот или кто-либо из хрущевских секретарей.
На самом деле, Ермаков не только писал и звонил секретарям ЦК. Попросил давно и хорошо знакомую ему Екатерину Фурцову немедленно принять его, и там обстоятельно разъяснил, с глазу на глаз, что такая стремительность укладки нереальна. Не кладка, а авантюра!… На что Екатерина 27-я бис, как иногда называл ее Шура Староверов, изнемогавший от “бесконечных гостей” , поджала губы в жесткой складке, и - с напором: “Считайте это нашей партийной установкой” На такие слова члены большевистской партии, как известно, не возражают. Тем более новый Член Политбюро ЦК их произнесла. Выше власти в СССР нет…
Но об этом Ермак беспартийной Огнежке даже не упомянул. На лица не переходил. Выразился, можно сказать, афористично…:
- Там ныне такой дух. Все хрущевский зад лижут. Хоть святых выноси…
Да вы и сами видите. Объяви Хрущ завтра себя русским самодержцем, свита бы изобразила неписанный восторг. Мол, давно пора прекратить дорогостоящие игры в выборы! Есть русский царь, и - дело с концом!
- Что за чушь? Зачем им царь?!
- Царь им и на черта не нужОн. Свита жаждет править вечно! Ее вечная мечта - НЕСМЕНЯЕМОСТЬ.
- Сергей Сергеевич, извините за повтор, завершить все двенадцать этажей
только-только за две недели невозможно. Как прораб вам говорю…
Ермаков подпер небритую щеку рукой, словно у него зубы болели.
- В том то и ужас, Огнежка, что возможно….Все возможно. “Нет таких крепостей, которые большевики… и прочее ля-ля-ля”. Если колонны каркаса не приваривать по инструкции - кругом, а прихватывать сваркой… на четыре точки. Временно. Колонну на колонну водрузил, прихватил - на четыре точки. На нее - следующую. Снова - на четыре точки. А доделать позже.
- Это преступление, Сергей Сергеевич. Заранее запланированное. Недостаточно нам жертв пятьдесят седьмого года, когда мадам Фурцева была московским секретарем … Я бы все строительные книги и учебники начинала с эпиграфа или, на худой конец, сноски под заголовком. И текст непременно такой: “В 1957 году в Москве, когда партийным секретарем была Екатерина Фурцева, рухнуло двадцать три стройки. Лишь упавшая стена на стадионе Лужники похоронила под собой двадцать семь рабочих.”
- Языкатая ты, Огнежка. И не вполне объективная. Забыла в своей “сноске” написать, какая была “партийная установка”. Не прекращать кладки даже в сорокоградусный мороз. Раствор и не схватился…
Помню, как Екатерина кричала мне по телефону: кровь из носу, но чтоб к новому году все было, как в ажуре! А на дворе минус сорок два, как в сорок втором году. Чуть оттепель, и - крах.. Кстати, гуманист Хрущев выдвинул нашу Екатерину в министры культуры СССР именно после массовых катастроф…
- После убийства рабочих по ее вине?
- Огнежка, они никогда и ни за что не отвечают…
- Я не буду участвовать в этом преступлении. И вас… прошу, Сергей Сергеевич… Не надо! Это - тюрьма.
- Так ведь все тюрьма, Огнежка! - Ермаков вскочил на ноги, прошелся от стены к стене, словно хотел уйти, да не попал в дверь. - Все! Вся наша работа!.. Каждый мой шаг - уголовный кодекс. Твое постоянное клокотание, прости, детский лепет. “Шурка-Нюрка…” Воздушные замки. Чернышевского начиталась или кого там? Я каждый день… трижды в день, по УК РСФСР, - чистый уголовник… Что ты рот раскрыла? Не знаешь, что ли? У безголового Зотушки, когда МГУ начинали, брошенные панели увез - уголовная статья. В Лужниках стена рухнула, людей придавило - статья. Не важно, чей приказ “гнать” Лужники к празднику, ни с чем не считаясь. Я - ответственный!.. Далее. Новую оплату ввели, у Чумакова горшок с кашей отняли - уголовная статья. Да еще какая! Нарушение финансовой дисциплины. До семи лет. Со строгой изоляцией… А следователя из прокуратуры выгнал, который за Тонькой охотился… Все - статья. Каждый мой шаг. Все для блага, говоришь? Так вот… за каждый благой шаг… от года до десяти. В лагерях усиленного режима… Да что там я! Ты любого спроси. Любого директора, любого Председателя колхоза, все в статьях УК РСФСР, как в куриных перьях. Все, при нашем мудром Госплане с его инякинском снабжении, вертятся. Все по краю ходят… Иначе при нашей системе труба! Провалишь дело, и тут же … небо в крупную клетку. С какой стороны не подойди - от тюрьмы, да от сумы не отказывайся.
Я опасность, как мог, уменьшил. Найму сварщиков вдвое. Втрое . Они будут сваривать по инструкции, кругом. У них, как понимаете, объем работ другой. Пойдут следом за староверовыми.. Этажа на три-четыре, конечно, будут отставать
На что нам еще надеяться? Все повязаны. Все до одного. Все преступники. И я, и Зот, и Хрущев Великолепный… Ворон ворону глаз не выклюет. Победителей не судят!
Огнежка обхватила руками локти, словно ее просквозило. Ее и в самом деле бил озноб.
- - Сергей Сергеевич! Уходите! Вы правы, на Олимпе никогда и ни за что не отвечают, как в рабовладельческой Греции, добавил бы ваш Игорь. Зот отыграется на вас. У него здесь стукачей, как собак нерезанных. Ныне он правая рука Хрущева. С Брежневым фотографируется. С Подгорным - видели в “Правде”? Такой ударит - костей не соберешь…