Он резко сел. Иви стиснула в руках одеяло.
— Привет, — произнесла она. Она выглядела как никогда смущённой, и это даже считая поход в спортзал в то первое утро.
Он нахмурился от пришедшей в голову мысли. Она помнит прошлую ночь? Они оба были навеселе. Он застыл. Неужели он воспользовался ей? По венам пробежал холодок.
Иви заглянула себе под одеяло, затем к нему. Она пыталась улыбнуться, но было очевидно, насколько она ошарашена тем, что на обоих ни нитки.
— Привет, — сказал он и прочистил горло. Чёрт. — Эм, — всё шло не очень хорошо. — Что ж.
— Что ж, — она провела языком по губам. Иви выглядела не столько расстроенной, сколько невероятно сконфуженной. С упавшим сердцем Винтер понял, что она смущена.
Желая сделать что угодно, лишь бы она почувствовала себя лучше, он слегка отодвинулся.
— Вероятно, нам не стоит никогда об этом упоминать.
Иви горячо закивала.
— Совершенно верно! — сказала она, ухватившись за его слова с обескуражившей его поспешностью. — Этого никогда не было.
Она отодвинулась к краю кровати. Винтер опустил взгляд. Он был круглым идиотом.
Без предупреждения Иви сдёрнула одеяло и, завернувшись в него, помчалась в ванную — чтобы сбежать от него, подумал Винтер. Она захлопнула за собой дверь. Винтер вздохнул и отвернулся. Ему нужно отыскать свою одежду и убраться отсюда. Очевидно, что Иви полна сожалений. Он не мог смотреть ей в лицо, когда его чувства были совершенно противоположными.
Он наклонился поднять брюки. Брутус неторопливо подошёл к нему и потёрся головой об его ноги, прежде чем усесться и посмотреть на него прищуренными глазами.
— Проблема, — проговорил кот, — часто возникающая у партнёров с разными характерами, заключается в том, что на следующее утро никогда нельзя быть уверенным, будут ли они испытывать чрезмерный восторг или чрезмерный ужас, не дающий им выразить свои мысли.
Затем он подмигнул.
Продолжение следует…