— Не уходи. — Он ещё не знал её имени и не знал, как её найти. И что важнее, он не хотел, чтобы она уходила.
— Я не могу остаться. Ты явно не умеешь говорить как нормальный человек, всё время чувствуется сексуальный подтекст.
— Только потому, что нахожу тебя привлекательной. — Вот, правда вышла из него, и ему захотелось заткнуть язык в задницу.
На мгновение он подумал, что, наконец, нашёл слова, которые заставят её сбросить трусики. Она ахнула, приоткрыв рот, а на щеках разлился нежный румянец. Затем она вздёрнула подбородок.
— То, что ты находишь меня привлекательной, не даёт права быть свиньей и говорить такие вещи.
— Но как ещё я могу выразить восхищение твоими достоинствами? — Он ухмыльнулся и пошевелил бровями. Она сверкнула глазами, вовсе не находя это милым. Самый очаровательный ход Криса провалился
— А как насчёт того, чтобы выразить симпатию уважением к одному из них? Я больше, чем просто тело. Может, стоит говорить со мной, как с человеком?
— Уважение? — Он съёжился, произнося это слово, стирающее всё удовольствие от общения. — Думаю, мы могли бы попробовать, если настаиваешь.
— Да. И избавься от этого. — Она указала пальцем на его пах.
Он опустил взгляд на то, как его член натянул спортивные штаны и усмехнулся.
— Я не могу его контролировать. Он встаёт, когда захочет.
— Тогда, наверное, недостаток крови в мозгу объясняет твою глупость. Я никогда не встречала человека тупее.
На оскорбление он разинул рот. Кроме того, это лишило его эгоизма ниже пояса
— Я не тупица.
— Уверен? Ты мне ещё ни одной умной вещи не сказал.
Сначала она отвергла его ухаживания, а теперь поставила под сомнение его разумность. Хватит.
— Хочу, чтобы ты знала, мне уготованы великие дела.
Она огляделась по сторонам, не скрывая пренебрежение.
— Да, вижу.
Впервые, он густо покраснел от… от… от смущения? Это взбесило.
— Ты ужасно груба и осуждаешь того, к кому приползла за помощью.
— Приползла? — Слово приобрело определённый оттенок. Она выпрямилась во весь рост, и прямо достала ему до подбородка.
— Я подумала, что, возможно, тебе захочется заняться чем-то другим, а не чахнуть здесь, на кладбище
— А кто сказал, что я чахну? У меня тут светская жизнь бьёт ключом, и я сам составляю свой график. Да и отчитываюсь сам перед собой.
— Ты — могильщик.
— Я гораздо больше. Я… — «Не говори этого! Не говори». Да к чёрту. Ему не стыдно. — … Антихрист.
Она не округлила глаза от удивления, и не убежала, осенив себя крестным знамением. А рассмеялась. И громко. И смеялась, пока слёзы не полились из глаз. В такие моменты ему хотелось пошевелить пальцами и доказать это.
— Перестань. Я — Антихрист, тот, кому предсказано покончить с миром, — настаивал он.
— О боже, — выдохнула она между смешками. — Я верю, что ты в этом убеждён. Как грустно.
— Нет, потому что это правда. Я — Антихрист, Кристофер Люциус Бафомет первый.
Она продолжала хихикать.
— Первый? О, прошу. Сейчас ты ведёшь себя глупо. Знаешь, сколько антихристов уже уничтожили мир?
— То фейки, а я самый настоящий.
— Ну, конечно. — Она покачала головой. — Не успею я оглянуться, как ты заявишь, что, будучи наполовину демоном, любишь пить кровь и приносить в жертву девственниц.
— Вообще-то культ, в котором я вырос, предпочитал лишать их девственности. — Они действительно наслаждались оргиями в ритуалах.
— Причудливая фантазия, которую ты соткал, но думаю, что знала бы, будь ты потомком владыки Ада.
— С чего ты так уверена?
— Потому что от тебя не воняет серой, — сказала она с предельной серьёзностью и рассмеялась. — Демоны не могут долго быть среди нас из-за запаха, который каждый раз их выдаёт.
— Похоже, ты слишком много знаешь о демонах.
— У моей высокообразованной семьи хорошие связи.
— Ну, теперь, когда ты меня знаешь, связи ещё лучше. — Он мог бы встать в царственную позу, настолько изящную, что достойна оказаться запечатлённой в статуе, которой поклонялся бы весь мир.
Она хохотнула.
— Ах, бедняжка. Кажется, почти позорно лопнуть твой пузырь, но у Люцифера нет сына.
— Откуда тебе знать.
— Мой дед играет с ним в шахматы. Правда, не часто, потому что они оба жульничают.
Подумать только, она обвиняет его в том, что он живёт в мире фантазий, а послушай её, притворяющуюся знатоком религиозных икон, так обалдеть.
— И кто же теперь лжёт? Мы оба знаем, что Люцифера не существует.
Она перестала хохотать и склонила голову набок.
— Как ты можешь такое говорить, и при этом называть себя Антихристом?