— Я думал, что между нами нечто большее. — Тихое признание вырвалось из него.
На мгновение выражение её лица смягчилось. Самое время. Она не должна злиться на него. Он беспокоился о ней. Она должна возместить ему ущерб.
Крис умел быстро придумать способ заслужить прощение. Он задумался, можно ли найти что-то мягкое для её коленей, а не мраморный пол.
— Ты всё неправильно понял. Мы друзья. И ничего более.
То, что она его оттолкнула, пробудило что-то внутри. Боль. Отчаяние. Необходимость того, чтобы она признала — между ними что-то больше, чем дружба.
— Я бы сказал, что мы больше, чем друзья.
Она покачала головой.
— Между нами не может быть что-то большее.
— Почему? — Мольба для него в новинку, и на вкус она так же горька, как и на слух.
— Я потомок семьи Распутиных.
— И? — Он продолжал мучить себя, пытаясь понять, почему она продолжала отталкивать его.
— Тебе не знакомо это имя? — спросила Изобель.
— Распутин это из песни?
— Какой ещё песни? — спросила Изобель.
Эванджелина хихикнула.
— Срань господня, он говорит о песне Boney M. Как забавно. Продолжай закапывать себя, придурок.
Он нахмурился.
Изобель вздохнула.
— Хватит дразнить его, Эва. Он, очевидно, не знает, кто мы. — Она повернулась к нему. — Мой дедушка — Распутин, известный русский колдун.
Он покачал головой.
— Никогда о нём не слышал.
Эванджелина взорвалась.
— Да иди ты! Как ты мог о нём не слышать? Он годами негласно правил Россией. Царь ничего не делал без совета нашего дедушки.
Он пожал плечами.
— Многие люди оказывали влияние на лидеров. Но не все они знамениты.
— Ему почти сто пятьдесят лет.
— С твоих слов.
— Это зафиксировано в свидетельстве о рождении.
— И? Нет ничего особенного в том, что люди живут дольше ста лет. Но если он твой дедушка, то, сколько ему было лет, когда у него родилась твоя мать? Или твоя мать — старая летучая мышь? — Многие женщины в наше время поздно рожали детей.
— Старая летучая мышь?! — Эванджелина прыснула со смеха и схватилась за стену, чтобы устоят на ногах. — Ох, не могу дождаться, когда мама с ним познакомиться. Не думаю, что мы найдём такой маленький контейнер, в который соберём всё, что от него останется.
— Мама не станет его убивать, — начала Изобель, но всё же прикусила нижнюю губу.
— Меня не так-то просто убить, — вставил он. Иначе противники Антихриста давно бы нашли и убили его.
— Может, она и не убьёт его, но, вероятно, оставит шрамы или покалечит за то, что он назвал её старой. — Эва продолжала хихикать. — Отсылки на её возраст плохо воспринимаются.
— Да и плевать. Может, не храни ты так много секретов, мы бы не оказались в таком затруднительном положении. — Он свирепо посмотрел на Изобель.
Она даже не моргнула.
— Не вини меня. Когда нам было обмениваться историями из жизни?
— Я рассказал тебе о матери и культе. Может, в какой-то момент тебе стоило сказать: «Эй, я до смешного богатая цыпочка с очень старыми членами семьи, которые ходят на ходунках, думая, что они самые важные».
— Может, тебе строит вести себя, как дрессированный пудель? — Изобель шагнула к нему.
— А может тебе стоит заткнуться и отсосать мне, как и следовало.
— Извини? — Она моргнула, и даже Эванджелина шокировано замерла. — Что он только что сказал?
Крис всплеснул руками и, наконец, поддался бурлящей внутри ярости.
— Ты испортила этот день. Ты должна была отблагодарить, когда я появился, чтобы спасти тебя. Броситься в мои объятия, назвать героем — с прекрасными волосами, — а затем умолять позволить отблагодарить оральными ласками.
— Это самый невероятный бред из всего, что мне доводилось слышать, — пробормотала Изобель.
— Правда? — Он упёр руки в бока. — Я смотрел много фильмов и знаю, как всё устроено.
— Порно не считается, — вставила Эванджелина.
— Заткнёшься ты или нет? — рявкнул он, поворачиваясь к ней. — Я не с тобой разговаривал, и устал слушать твои ремарки. Зат-кнись!
Ведьма округлила глаза, а затем открыла и закрыла рот, но не издала ни звука.
— Что ты сделал с моей сестрой? — Изобель подбежала к нему и начала колотить в грудь.
Крис пристально посмотрел на неё, отмечая золотисто-пшеничный цвет волос и вдыхая свежий, чистый аромат шампуня. Ваниль. Восхитительно.
«Моя».
Изобель — его. К чёрту расспросы, они всё равно ни к чему его не привели.
Он обнял её за талию и приподнял на цыпочки. Её руки оказались зажатыми между ними. Она приоткрыла рот — явное приглашение. Прижав губы к её рту, он поймал вздох и начал целовать Изобель. И, конечно же, земля сдвинулась с места, и его… их обоих затрясло.