После этого случая прошло четыре года, Ленка закружилась в череде вечеринок и скоротечных романов, а Мишка все слушал РЭП и ходил одетый, как бомж. Правда, поговаривали, что у него есть какая-то фирма и он далеко не беден, но единственное, что изменилось с той поры, — это то, что теперь во дворе в «ракушке» стоял какой-то навороченный байк. Да и Мишка периодически пропадал в неизвестном направлении на несколько дней.
Тоска нарастала, хотелось сделать что-то такое, из-за чего потом, глядя в ее сторону, бабушки на скамейке не качали бы укоризненно головами и не шептались бы злобно вослед, а кивали ей и улыбались.
И тут Ленку посетила одна из ее гениальных идей.
Глава 2
Идея, пришедшая Ленке в голову, основывалась на фразе, брошенной ею в последнем разговоре с Зойкой:
«Настоящая женщина не нуждается в герое — она заставляет своего мужчину чувствовать себя героем. Она может из чмошника сделать героя, ну а плохая из героя может сделать чмошника».
Вот эта-то фраза и засела у нее в мозгу. Значит, чтобы доказать не только себе, но и другим, что она чего-то стоит, нужно всего лишь найти зачуханного лоха и сделать из него мачо.
— И это Том Круз считал, что его миссия не выполнима? Посмотрела бы я, что он делал бы на моем месте. Так, срочно нужен чмошник!
Ленка вскочила и забегала по комнате, судорожно перебирая знакомых парней, но все и без ее помощи были на уровне.
И тут перед ее взором встала утренняя встреча.
— Господи! Слава тебе! Вот же он! И он к тому же мне должен, — злорадно сказала Ленка, потирая руки.
Судя по звукам из нижней квартиры, дома была Мишкина мать.
— Так, вот ее-то мне и надо. Она же спит и видит, как бы внуков понянчить. А кому такое немытое страшилище нужно? Это только в сказках принцессы в чудищ влюбляются, а на деле обходят их стороной.
Не откладывая дело в долгий ящик, Ленка пошла на разведку. На звонок дверь открыла Мишкина мать.
— Здрасьте, теть Нин. Могу я с вами поговорить.
— Ой, Леночка. Конечно, заходи, я как раз чай заварила, а Мишка пирожные принес.
— А он что, дома?
— Да нет. Просто заскочил на минутку мать порадовать, знал, что к чаю ничего нет.
— Теть Нин, я понимаю, что это не мое дело, но у Мишки девушка есть?
— Эх, Леночка. Я, конечно, своего сына очень люблю и давить на него не хочу, но он даже заикаться об этом не разрешает, да и одежда эта…
— Вот-вот. Я тут подумала, теть Нин, а что, если я на него повлияю, чтобы он, так сказать, имидж сменил? И приобрел, уж извините за выражение, товарный вид.
— Леночка, деточка, да мне тебя сам Господь послал! — со слезами на глазах прошептала Нина Ивановна, обнимая Ленку.
«Хорошо бы и сыночек так подумал и не брыкался сильно», — мелькнуло у Ленки в голове.
— Только, теть Нин, никому ни слова, я сначала сама попробую его уломать на это дело. А если не поможет, то тогда уж вы поддержите.
— Конечно, конечно. Ну, пойдем, что ли, чаю попьем.
— В другой раз, пойду стратегический план разрабатывать.
— А, тогда, конечно, иди. Хоть бы у тебя все вышло. Так охота внуков понянчить, пока еще не очень старая и силы есть.
— Обязательно понянчите, теть Нин. Я упорная, женим мы вашего Мишку. Даже головы не ломайте.
Ленка спешно ретировалась, довольная, что удалось избежать теть-Нининого чаепития, потому что, по непрошибаемому мнению той, этот процесс должен растягиваться до бесконечности, превращаясь в натуральную обжираловку, после которой не то что двигаться, дышать тяжело. Ну а уж про губительное действие этого на фигуру и говорить не приходилось — одно чаепитие равнялось неделе строгой диеты.