- В школе, - фыркнула мать, начиная вторую часть привычной литургии. – Далась тебе эта школа…
- Ма-ам, - протянула Ленка.
Она не признавалась не только матери, но и самой себе, почему она хочет работать именно в школе, почему ее так уж тянуло воспитывать малолетних обалдуев, которым ни на грамм не нужен ни ее русский язык, ни, тем более, ее литература.
- Ладно, ладно. Не учу тебя жить. Ты взрослый, серьезный человек. Ты сама знаешь, что тебе надо делать, - улыбнулась мать и подняла руки, шутливо сдаваясь.
- В точку! – энергично кивнула Ленка и добавила: – Я сегодня с Аннет встречаюсь.
- Она вроде с Жекой своим на больничном сидит? – удивлено приподняла брови мать.
- Они выписываются сегодня как раз, так что она с чилдреном и придет.
Ленка деликатно оставила последний вареник для матери, в два глотка допила остатки чая, и подхватилась мыть посуду.
- Так я пойду? – спросила она, грохоча чашками.
- Иди, конечно. Шарф не забудь одеть. И мусор с собой возьми. Хочешь я пирог к вечеру испеку?
- Хочу, - с улыбкой обернулась Ленка.
Через полчаса она уже сбегала по пованивающей человеческой жизнедеятельностью лестнице, одной рукой придерживая на плече сумку, а в другой сжимая пакет с мусором. Лифт, как и мусоропровод, не работал. Стены с приближением к первым этажам все гуще были исписаны образчиками народного творчества.
«Очень однообразно с точки зрения лексического наполнения», - фыркнула про себя Ленка. – «Ну, а чего я хочу?... Чего я хочу?...»
Девушка перепрыгнула через кляксу солнечного света, чудом пробившегося через грязное окно, и заодно – через кучку, оставленную собакой с третьего этажа. Выбегая из подъезда, Ленка посторонилась, пропуская нетвердо державшегося на ногах хозяина той самой собаки. Девушка подумала было еще разок намекнуть мужчине, что не стоит выпускать псину без присмотра, но махнула рукой: толку не будет.
Насчет шарфа мать была права. На улице ветер тут же взметнул полы плаща, кинул в лицо концы шарфа, и Ленка прижала их ладонью. Дождя не было.
«Наверное, там, наверху, кто-то тоже не может решить, чего он хочет – дождя или нет», - подумала Ленка, сбегая по ступеням. Каблучки новых туфель, купленных как раз к диплому, задорно стучали словно бросая вызов непогоде. Ленка поплотнее затянула шарф и быстрым шагом двинулась через двор. Мусорные бачки были переполнены, и разорванные пакеты, очистки и разбитые бутылки полноводной рекой выплескивались на тротуар. В правом бачке с энтузиазмом копалась бродячая собака, в левом – с не меньшим энтузиазмом – похмельного вида мужичок в драном пиджаке. Ленка сделала выбор с пользу среднего бачка и пристроила пакет с мусором на вершине горы.
- Эй, девонька, бутылки там у тебя есть?
- Не, нету, - помотала головой Ленка.
- Ну, так я и смотреть тогда не буду, а то я уж этот бачок-то смотрел.
Ленка меленько закивала, ненавидя себя на острую смесь брезгливости и жалости, поднявшуюся изнутри, как изжога. Отступив на пару шагов спиной вперед, как перед иконами, на развернулась на каблуках и, чувствуя, как горят щеки, решительно пошла к автобусной остановке.
Уже покачиваясь среди немногочисленных пассажиров, Ленка вспоминала помоечного мужичонку. Она отрешенно изучала рекламный постер с ярко накрашенной брюнеткой, держащей в наманикюренных ручках тоненький мобильный телефон и вопрошавшей: «Хочешь?»
«Хочу?..» - переспрашивала Ленка брюнетку и переводила взгляд на ярко-синие прорехи в облачном покрове. Прорехи моментально залатывались свинцовыми нашлепками облаков, и Ленка думала, что вот тот мужичок, наверное, совсем не хочет телефон, а хочет похмелиться и пожрать. А сама она? Чего она хочет?..
От автобусной остановки до кафе, где ее уже должна была дожидаться Аннет, оставалось пройти всего несколько шагов. На противоположной стороне дороги, освещаемые прорывающимися сквозь тучи лучами солнечного света, с чем-то возились милиционеры и бригада скорой помощи. Служебные машины стояли тут же. На крыше скорой помощи вальяжно кружились «мигалки», а на водительском месте Жигулей сидел паренек в серой форме и курил сигарету. Ленка рассмотрела все это в один быстрый взгляд, и отвернулась. Она считала ниже своего достоинства пялиться на такие происшествия, как на цирковую арену.