– Сейчас начнется! – с тяжелым вздохом сказал кто-то.
Пришлось встать.
– Олаф, – послышался за спиной голос Блеза. – Сейчас ты увидишь то, о чем тебе и говорил, – ну как лошадь копытом!
Лошадь не лошадь, но кулаком в челюсть Бьерна я приложился знатно. Не хватало еще, чтобы в мужских разборках пострадала Рейчел.
– Гляди-ка, не солгал! Медвежью Лапу, и с одного удара! Ладно, закиньте его на лавку, – распорядился Твердобородый. – Фартовый, а тебе и впрямь подходит твое имя – Леннарт.
– Меня зовут Счастливчик Леонард.
– Вот и я о том же, если судить по твоей красавице-леди.
Рейчел покрылась румянцем и смущенно захлопала ресницами.
– Да может быть, она нам тост скажет? Из уст такой красотки любой из них покажется божественным, – все не успокаивался Твердобородый.
Я посмотрел на Рейчел: только если сама пожелаешь.
– Я буду кратка, – поднимаясь на ноги с кружкой в руках, сказала она. – Прежде чем оказаться здесь, мне довелось побывать во многих странах. Так вот, мне есть с чем сравнивать, и Айсейнт – это земля настоящих мужчин! Настоящий мужчина – это мужество, и все вы здесь – его олицетворение!
Правда, осушать кружку с элем не стала, отпив из нее лишь глоток.
– Браво, леди! – Рев за столом был таким, что потолок вздрогнул, а откуда-то издалека донесся встревоженный лай собак.
Ну а мне в очередной раз с горечью пришлось вспомнить о постигшей меня беде, когда при переправе через горную реку умудрился потерять оберег: Рейчел за время тоста успела посмотреть на всех, но особенного взгляда, как мне показалось, удостоился именно Олаф.
Появился из-под лавки Головешка в мужской одежде, которую я предусмотрительно захватил с собой и, проходя мимо, закинул ему туда.
– О, лазутчик! – обрадовался Твердобородый. – Рад видеть тебя именно в таком образе. Надеюсь, теперь надолго?
Тед поморщился то ли от боли в трещавшей по швам голове, то ли при воспоминании о том, что ему пришлось напяливать на себя женское платье, и ответил коротко.
– Навсегда!
– Неплохой повод для того, чтобы выпить, – кивнул Олаф. – Да, Леннарт, – продолжил он после того, как все выпили. – Чтобы у тебя не сложилось о нас превратное представление, делаю тебе вызов.
– Да сколько угодно! – отмахнулся я. – Выбор за тобой – кулаки, ножи, мечи, секиры, копья, молоты и что там у все еще есть.
Как мне продолжало казаться, Рейчел поглядывала на Олафа с особенным интересом. Если так пойдет и дальше, придется отобрать у Казимира мотыгу и вонзить ему в башку в качестве превентивной меры.
«Проклятый оберег! – Я едва не скрежетал зубами. – Как же не вовремя он потерялся! И как бы он мне пригодился сейчас!»
Тот представлял собой элекит – драгоценный камень размером с вишню. Но ценность его была в другом – в уникальной способности. Оберег нагревается, когда у одного из супругов возникают блудные мысли. Не сами по себе блудные, а когда мужа или жену они начинают одолевать по отношению к постороннему человеку. И даже жечь кожу, когда мысли оборачиваются в дело. Подобного у нас с Рейчел еще не случалось, но элекиты были залогом того, что и не произойдет. Элекиты имелись у нас у обоих, пока свой я не потерял. Какое-то время тщательно скрывал этот факт, но все тайное однажды становится явным. Тогда-то я и предложил супруге носить элекит по очереди.
– Еще чего! – сказал она. – За себя я уверена, а за тобой глаз да глаз нужен!
Теперь всем понятно мое состояние?
– Нет, Леннарт, мечи и секиры нам не понадобятся, – мотнул головой Олаф.
– А что тогда?
– Вот это! – Твердобородый щелкнул ногтем указательного пальца по серебряной кружке так, что она зазвенела подобно колоколу.
– На кружках биться будем? – продолжал недоумевать я.
– Можно сказать и так. Слабо тебе потягаться со мной – кто больше выпьет?
– Олаф, может, проще на секирах или мечах? Я Лео знаю, поверь мне, так будет лучше! – Блез говорил негромко, но до моего места долетало каждое его слово.
– Ха! А знаешь ли ты, почему меня прозвали Твердобородым? Да потому что никто еще не смог заставить меня согнуть ее об стол, сколько бы я ни выпил и с кем бы я не тягался. Олаф Твердобородый не какой-нибудь там лазутчик!
Головешка к тому времени, залпом выпив ковш медовой браги, снова спал под лавкой, собрав в комок платье Рейчел и удобно пристроив на нем голову.
– Да верю я тебе, Олаф, верю, тут в другом дело, – продолжал убеждать его Блез. – Лео, если выпьет много, становится подобен Бьерну Медвежья Лапа, причем надолго. А когда проспится, и сам ничего не помнит. Говорю же тебе, лучше на секирах. – И он потрогал свой немного свернутый на сторону нос.