– Зачем? – моментально восприняв информацию в штыки, упрямо поджала губы и не удержала язвительности. – На меня открыта охота?
– Возможно. – как всегда, когда злился, папочка потемнел взглядом.
Я же опешила от его честного ответа. Это… правда??? Я же просто пошутила…
– Удивлена? Если честно, то я тоже. Но реалии таковы, что и это нельзя исключать. Лучан вышел на тебя не случайно, я просто уверен в этом. Кое-кому не нравится, что ты существуешь. И пока я не найду этого кое-кого и не вправлю ему мозг на место, вплоть до летального исхода, ты будешь находиться под круглосуточным присмотром Матвея.
– Под… Круглосуточным? – начав с вопля, в итоге концовку уже прохрипела. У меня просто пропал дар речи. – То есть…
– Да, вы будете жить, есть, спать и всё остальное – вместе.
– Ты с ума сошел?
– Нет. Матвей – гей.
– Кха! – закашлявшись от очередной сумасшедшей новости, докашлялась до слёз, но никто не торопился ко мне подходить и стучать по спине. – Ты это сейчас зачем сказал?
– Затем, чтобы ты не думала об этической и физиологической стороне вопроса. Замуж я выдам тебя только за достойного кандидата. И только после того, как сам проверю его на вшивость.
Не завопила. Сдержалась. Это мы уже проходили раз семь, каждый раз оставаясь при своём мнении. Единственное, в чем я с ним была согласна, так это в том, что первый встречный мне не нужен. Да, я была въедливой и дотошной, когда дело доходило до более близкого знакомства. Кто-то отсеивался на первый же день, кто-то на пятый, а кто-то резко бледнел и исчезал, как только видел папу.
В итоге я даже ни разу не целовалась.
О чем собственно ни разу не жалею. Не о чем и не о ком.
А Матвей… Матвей симпатичен. Для гея. Интересно, правда гей, или мне наврали?
– И когда начнется это… – не зная, как назвать «это», просто развела руками.
– Прямо сейчас.
– В смысле? – заморгав и начав метаться взглядом от папы к Матвею, недоуменно уточнила: – То есть он будет сидеть в палате весь день?
– Да. И всю ночь.
– Э… а ему скучно не будет?
– Нет. – позволив себе кривую усмешку, отец так же, как и я перевел взгляд на абсолютно спокойного Матвея, всё это время рассматривающего то меня, то палату и её содержимое. – Он прошел специализированное обучение и для него это не составит труда. Ты ведь знаешь, что я предпочитаю всё самое лучшее…
О, да. Если были варианты – папа всегда выбирал только самое лучшее. Не всегда это было самым дорогим, но вот лучшим было однозначно.
– А я? Ты подумал обо мне?
– О тебе я думаю последние девятнадцать лет. – сухо отрезав, папочка грозно нахмурил брови, что означало окончание спора. – Это самый щадящий из всех продуманных мною вариантов. Будешь взбрыкивать – запру в подвале до тех пор, пока не минет угроза.
Скрип моих зубов, наверное, был слышен даже в коридоре. Он мог.
– Не упрямься. Это всё ради тебя. Кстати, насколько знаю, Матвей так же, как и ты, любит читать. Поболтаете о своем… – язвительный смешок, – о девичьем. Да, кстати, выпишут тебя уже завтра. Я разговаривал с врачом – все повреждения уже не представляют опасности, так что путь ты перенесешь нормально.
– Путь?
– Да. Душевное равновесие и физическое здоровье ты отправишься поправлять как можно дальше отсюда, потому что здесь… – многозначительный взгляд мне четко в глаза и явно злорадное окончание, – совсем скоро будет шумно.
– А насколько далеко?
– Очень далеко.
– А поточнее?
– Узнаешь на месте. – проявив свойственное ему упрямство, папочка видимо решил, что на этом лимит информации на сегодня исчерпан и даже не поцеловав как обычно на прощание, просто махнул рукой в сторону Матвея. – Знакомься, общайся, ругайся, игнорируй, но даже не вздумай сбежать. Огорчусь.
Мда.
Несколько секунд посверлив взглядом закрывшуюся за папочкой дверь, шумно вздохнула. Огорчать папу вредно. Раньше он просто урезал мне карманные расходы, но что будет в этот раз, я даже не бралась предположить. Хотя он озвучил. Подвал. Подвал у нас на даче конечно комфортный, но я уже не уверена, что он имел в виду именно его.
– Матвей, а ты совсем-совсем гей?
– Это как? – наконец устроившись на стуле у окна, мужчина взглянул на меня самым обычным взглядом. Не таким, каким смотрели папины сотрудники. Не подобострастным. Не игнорирующим. Не свысока. Не лебезящим. А таким… как Мария Александровна. Как врач на пациента.
– Женщины тебя не интересуют вообще?
– Верно.
– А почему?
Усмехнувшись краешком губ, Матвей посмотрел на меня, как на ребенка, которому необходимо объяснить прописную истину.