Для вящего вовлечения в действо всем желающим раздали бубны, гуделки и трещотки, что усиливало какофонию на порядок. Отдельные несознательные граждане петь не хотели, но зато снимали происходящее на смартфоны. Процессия заворачивала к каждому двору, откуда возвращалась все более и более мокрой. Наконец участники обряда подошли достаточно близко, чтобы Канат смог разобрать слова.
Княгиня-лопата!
Вышли мы дружно -
Нам дождик нужен!
Княгиня-лопата!
Дай земле напиться,
Чтобы засухе не случиться!
Княгиня-лопата!
Сколько воды у тебя в подоле -
Столько будет на моём поле!
Чтобы был нам урожай -
Дождик-дождик, поливай!
Княгиня-лопата!
Одна из подружек Княгини-лопаты, казалось, с трудом сдерживала смех. Вторая была на удивление серьезной, как будто принимала все происходящее за чистую монету.
Раз посмотрев на нее, Канат уже не смог отвести глаз.
Попроси его сейчас кто-нибудь описать девушку, он бы не сумел этого сделать, разве что сказал бы, что черные ее волосы с удивительным розовым отливом спускались шелковой волной до самых коленей. Парень впитал в себя ее образ целиком, не разбирая на детали.
Внезапно девушка подняла глаза и тоже уставилась на Каната. Молодой мужчина показался Лестари удивительно необычным и на редкость красивым. При этом на сидящего рядом на скамейке довольно симпатичного «сантехника» Костаса девушка внимания совершенно не обратила.
Справедливости ради следует сказать, что ничего особенно выдающегося, кроме, может быть, природного обаяния, во внешности Каната не было. Молодой казах был среднего для мужчины роста, широкобровый, в меру шекастый, с лукавыми карими глазами, которые легко превращались в щелочки, когда он смеялся. Крепкое чуть смугловатое тело, что называется, кровь с молоком, дышало здоровьем.
Взгляд Лестари задержался на широких плечах и обнаженном торсе парня, в нескольких местах украшенном разводами темного машинного масла – судя по всему, он только что работал с каким-то механизмом. Девушке нестерпимо захотелось подойти и стереть это масло салфеткой, что, конечно, было совершенно недопустимо. Да и нельзя отпускать Княгиню-лопату!
Лестари заметно смутилась и отвела глаза. Но было уже поздно.
Всем известны случаи внезапно вспыхнувшего взаимного интереса, даже страсти, возникающих как бы вдруг между представителями разных этносов. И хотя далеко не каждая такая связь продолжается долго и заканчивается благополучно, природа, никого не спрашивая, снова и снова включает механизм для обновления крови.
Именно это случилось сейчас с Канатом и Лестари.
Ну, или может, это просто была любовь.
Та самая, с первого взгляда. Иначе трудно объяснить, почему Канату нестерпимо захотелось присоединиться к обряду и отправиться с необыкновенной девушкой (и с толпой туристов) на реку, а Лестари – бросить-таки Княгиню на товарку и подойти к парню.
Волхв подвел вызывающую дождь процессию к воротам, у которых сидели бывшие сослуживцы.
– Делай, как я! – скомандовал Костас другу.
Парни поднялись с лавки, взяли в руки ведерки с водой и поклонились обрядовцам.
– Вот вам вода
От нашего двора!
Костас задорно выпалил коротенькую кричалку и с размахом выплеснул воду из своего ведерка как бы на Княгиню-лопату, на самом деле стараясь намочить как можно больше народу. Некоторые туристки, и без того уже изрядно мокрые, весело взвизгнули, строя глазки симпатичному «сантехнику».
Хотя на улице вовсю палило солнце, Канату показалось, что приглянувшаяся ему девушка поежилась от холода – вода, которой станичники плескали в туристов, в первую очередь попадала на подружек Княгини-лопаты. Канат взял свое ведерко, подошел к девушкам почти вплотную и, громко проговорив обрядовое «Вот вам вода от нашего двора», аккуратно вылил воду на Княгиню, так, что ни на кого больше не попало ни капли.
Такой поворот дела понравился туристам. Им вообще все сегодня нравилось.
– Оооо! Снайпер, пойдем с нами на реку! – закричали из толпы, поддерживая действия Каната гуделками и трещетками.
Канат встретился глазами с Лестари и в смущении отошел к другу.
– Костас, а давай, правда, сходим с туристами на реку. Интересно посмотреть на обряд.
Костас внимательно смотрел на друга, хотел пошутить, но что-то его удержало.
– Пойдем, конечно. Там сейчас весело будет. Сейчас эту Княгиню в реке искупают, потом вкопают на берегу. Организаторы костры станут жечь, чай с плюшками раздавать. Туристы купаться будут, потом вокруг Княгини плясать. Только футболки наденем, глава поселения ругается, когда мы при туристах по станице полураздетыми ходим. И мотоцикл все-таки в сарай занесем – при нашем-то участии обряд точно дождь вызовет.
Потом, не удержавшись, все-таки добавил:
– Я же тебе обещал, Кана, что здесь будет много интересных туристок!
Глава двенадцатая, в которой Зуррга и Надияр идут навстречу судьбе
«…Начал он
Сердито лапой рыть песок,
Встал на дыбы, потом прилег,
И первый бешеный скачок
Мне страшной смертью грозил…
Но я его предупредил.
Удар мой верен был и скор…»
Михаил Лермонтов.
1
Тем временем Зуррга и Надиярр вовсю уже предавались радостям первобытной жизни. Все заботы и переживания, присущие человеку цивилизованному, ветром Гиллисулатских островов выдуло из их умных голов. Оставленные дома дела были полностью забыты.
Правда, нарисовалась одна проблемка.
После неосмотрительных слов, произнесенных в пылу спора рядом с древним тотемом, у обоих охотников появилось неудержимое желание привести хозяйку в свою хижину (которая незамедлительно будет построена). То есть, проще говоря, жениться.
То, на что давно намекали Зуррге и Надиярру их семьи, и что, по словам жрицы-наставницы Раты, не могло бы произойти никогда, ибо клятва охотника не допустит, внезапно сделалось для обоих навязчивой идеей.
Новоявленные дикари ловко взбежали на верхний этаж джунглей и испустили оттуда столь ликующие вопли, что им позавидовал бы и сам Тарзан.
Мужчин переполняла первобытная сила, отпущенная на волю.
Обещание, данное перед тотемом, гнало их вперед.
При этом оба преисполнились дикарской хитрости, поскольку знали, что девушка на острове всего одна. Табу в отношении жрицы было уже разрушено, и друзья в одночасье стали соперниками.
Ситуацию как нельзя лучше охарактеризовала бы народная мудрость.
Например, такая.
«Хлеб-соль вместе, а табачок врознь» (русская пословица). «Все можно в любви и на войне» (английская пословица). «Саблю, лошадь и жену не доверю никому» (казацкая пословица). «Любовь и попа плясать научит» (нет, эта не подходит. Хотя…)
Друг перед другом оба охотника делали вид, что ни о чем таком не думают и совершенно беззаботны. Но при этом взяли очень хороший темп на пути к цели. Оба были уверены в своей неотразимости. Надиярр уповал на свое обаяние, Зуррга – на свою харизму.
Мужчины совершенно не задумывались о том, что там за девушку увидят они в конце пути, понравится ли она им, понравятся ли они ей – никакой рефлексии примитивная первобытная психика не предполагала. Очевидным было одно: им предстоит состязание за ее внимание. К счастью, мордобоя из-за самки местная миролюбивая культура не предполагала – молодые охотники должны были продемонстрировать избраннице свои достоинства, а не недоставки.
После нескольких часов бега по верхним ветвям деревьев, густо перевитым лианами, охотники почувствовали, что неплохо было бы уже что-нибудь закинуть в желудки. Затевать нормальную охоту никто из них не собирался, не настолько они еще проголодались. Перекусить решили чем предки послали.