— Как дела на работе, Леонард? — спросил Питер. Ему, пенсионеру, до сих пор было небезразлично, что происходит у работающих людей, хотя сам он со всем этим уже распрощался.
— Неплохо, неплохо. Тружусь.
— И какая тема сейчас — динозавры, океанские жители, пещерные люди, греки?
— Почти угадали — римляне. Особенно их пребывание в Британии и окрестностях. Весьма интересно. Шотландцы их когда-то здорово потрепали.
Леонард писал детские энциклопедии и научно-популярные книги. Хотя тексты писал именно он, автором как таковым не числился. Имя рядом с названием — и информация на суперобложке — относились к ученому, ответственному за содержание книги. Задача Леонарда состояла в том, чтобы сформулировать основные идеи в коротких запоминающихся предложениях. Некоторым иллюстраторам нравились его краткие формулировки, и со временем он получил репутацию человека, умеющего смотреть на научные факты глазами ребенка. Работа его устраивала, потому что была для него по-настоящему интересной и он считал, что лучше играть второстепенную роль в чужой истории, чем сиять звездой самому. Ему нравилось оставаться человеком неизвестным, которого не восхваляют и не благодарят, хотя в его возрасте зарплата могла бы быть и побольше. Он сидел один в офисе с открытой планировкой рядом с людьми из других компаний и с администрацией собственной компании, которая вполне могла бы быть чьей-то еще. Все это давало Леонарду ощущение и внешнее подобие принадлежности коллективу, хотя в действительности он по большей части работал в одиночку, погруженный в собственные мысли. Художники, истинные добытчики, создавали свои иллюстрации после того, как Леонард сдавал готовый текст, поэтому он с ними обычно не пересекался. Его отношения с авторами-кураторами, как правило, были деловыми и отстраненными. Те связывались с ним по электронной почте и отвечали на его комментарии с официальной вежливостью, дружелюбно, но без теплоты. Это устраивало Леонарда. На службе он не стремился к дружеским отношениям с альфа-самцами.
— Леонард, делай иллюстрации сам, ты ведь всегда хорошо рисовал. А потом избавься от важных боссов и публикуй свои книги. Переезжай на Багамы и пиши на пляже, — сказала Хелен, которая всю жизнь занималась тем, что исподволь подкидывала другим вдохновляющие идеи, словно подавала бейсбольный мяч, чтобы они могли сделать свою игру.
— Может, когда-нибудь и возьмусь, — ответил Леонард. — Проблема в том, что все научно-популярные книги уже миллион раз написаны, поэтому трудно сказать что-то оригинальное. У нас на передовых рубежах иллюстраторы, а я только пересказываю всем известные факты и фактики. Но я, в общем, вполне доволен: приятно думать, что мои книжки читают дети и они им нравятся.
— Читающий ребенок — это самое прекрасное зрелище, — подтвердила Хелен. — Помню, как Грейс читала, лежа на ковре, на животе, не замечая ни телевизора, ни нас. Никогда не встречала ребенка, который не любил бы читать, если у него была такая возможность. Помню, ко мне в школу приходили родители и жаловались, что их дети не читают, и я всегда давала им один и тот же совет: если родители будут читать, то и дети последуют их примеру. Хотите, чтобы ребенок читал, — читайте сами. Могу поспорить, что их родители читали книжки, — добавила она, кивнув в сторону студентов на экране замершей на паузе телевикторины.
— Кстати, о талантливой молодежи. Что-то не видно вашего любимого сына, — сказал Леонард.