Голодный Пол узнал еще нескольких давних подружек Грейс по колледжу и местных приятельниц, составивших компанию, в которой перемешались Тары, Сьюзан, Лизы, Линды и Луизы. И все они, благодаря нарядным туфлям на каблуках, были гораздо выше, чем ему запомнились, и все они отличались схожим вкусом в выборе своей «пары». Впрочем, два человека все-таки привлекли его внимание: щеголеватого вида восьмидесятилетний старичок с роскошным волнообразным начесом и его пожилая супруга с крашеными темно-каштановыми волосами, благодаря которым создавалось впечатление, что ее счастливое лицо выглядывает из живой изгороди. Рост обоих не превышал метра пятидесяти, и они все время улыбались. Старичок похлопал Голодного Пола по пояснице и потянулся, чтобы что-то сказать, но потом как будто передумал, предложил жене согнутую кренделем руку, плавно двинулся вперед и уселся во второй ряд на стороне жениха, улыбаясь и помахивая всем вокруг.
Церковь все больше заполнялась гостями, отовсюду доносилось жужжание голосов. Женщины делали друг другу комплименты по поводу нарядов; самые опытные догадались взять на апрельскую свадьбу пальто или палантин из искусственного меха. Мужчины вели обычные мужские разговоры на безобидные темы общего характера. Самыми приветливыми были те, кто составлял пару с приглашенными. Им в этот день ничего другого не оставалось, кроме как улыбаться и внимательно слушать. Причетник, возившийся у алтаря, приводя все в должный порядок, напоминал технического менеджера гастрольной труппы перед концертом. Священник разговаривал с родителями Эндрю и с Хелен, которая, сидя в одиночестве, чувствовала себя немного не в своей тарелке. Эндрю стоял у алтаря и бойко болтал с шафером, всем видом демонстрируя свое обычное хладнокровие — идеальный жених до мозга костей. На нем был прекрасного покроя голубой итальянский костюм, бордовый галстук и белая накрахмаленная рубашка с двойными манжетами и жемчужными запонками, которые его отец надевал в день собственной свадьбы. Беспокойство Эндрю выдавали лишь быстрые взгляды, которые он украдкой бросал на притвор с непрозрачным стеклом «под изморозь», где должна была появиться Грейс. Под сводами церкви плыла музыка, и органист — судя по всему, далеко не промах в переговорах о гонораре — играл соло на органе, которое представляло собой сочетание нежных тягучих аккордов и игривого галопа, исполнявшегося правой рукой с полным пренебрежением к демоническому потенциалу церковного инструмента.
Но вот курильщики суетливо заторопились внутрь, и это означало, что привезли невесту. Органист перестал играть, и в церкви воцарилась полная, головокружительная тишина. Все встали. Голодный Пол замер у алтаря рядом с матерью, в руке которой был предусмотрительно зажат бумажный платочек. Леонард, по натуре своей наблюдатель, смотрел на священника, лицо которого расплылось в добродушной улыбке, выдававшей его тайное предпочтение первых романтических стадий обряда. Эндрю стоял счастливый и спокойный, в душе благодарный Грейс за проявленную пунктуальность в тот единственный день, когда это было для него так важно.
Первыми вошли подружки невесты, немного смущаясь от энтузиазма гостей, схватившихся за телефоны, словно папарацци. Они проследовали по проходу друг за другом и заняли свои места у алтаря.