Леонардо думал, что он всегда, со дня своего рождения, жил в этом старом доме. Во всяком случае, никакого другого он не помнит и не знает.
Отец Леонардо часто приезжал сюда, в Винчи, из Флоренции, где он заканчивал свое образование. Веселый, жизнерадостный, легкомысленный, он полюбил красивую крестьянку Катарину, но вскоре они расстались.
Разойдясь с Катариной, Пьеро женился на девушке из богатой семьи — Альбьере Амадори. Альбьера своих детей не имела и всю свою материнскую нежность перенесла на Леонардо. Особенную же любовь к нему питали дед и бабушка.
Мягкий, спокойный характер Леонардо располагал к нему всех родных. Он учился охотно, без принуждения, с интересом. Его главным развлечением были прогулки по окрестностям. С годами прогулки все более и более удлинялись. Мальчик был физически хорошо развит и силен, как немногие из его сверстников.
Воспитанием и обучением Леонардо занимался сам дед, Антонио да Винчи. Он был уже стар в это время, но полностью сохранил ясность ума. Много поживший и побродивший на своем веку, перевидавший множество людей, умный и наблюдательный, он хорошо понимал натуру своего внука. Ему нравилось в нем все — и внимательная сосредоточенность на уроках арифметики, и легкость в усвоении латинского языка (без которого в ту пору нельзя было и шага ступить), и его любовь к природе, и его интерес к людям, и особенно его страсть к рисованию.
Дед любил рассказывать внуку разные житейские истории. Он рассказывал ему о больших городах — о Флоренции, Риме и Милане, о море и морских портах — Генуе и Венеции.
В дом часто приходили люди самого разнообразного общественного положения. Здесь бывали купцы, помещики, настоятели монастырей, бывали и простые крестьяне. То скупо, то пространно излагали они сэру1 Пьеро свои дела, посвящали его в свои планы или горестно жаловались на судьбу, на неурожай, на притеснения помещиков.
Леонардо любил наблюдать людей. Тихонько спрятавшись где-нибудь в уголке, он слушал их рассказы, разглядывал и запоминал лица. Когда кто-нибудь из старших замечал его, мальчика немедленно выпроваживали на двор или в другую комнату.
Дед любил Леонардо, многое прощал ему, но бывал и строг. Ему хотелось, чтобы внук был настоящим человеком, трудолюбивым, честным, смелым, решительным.
Зная усидчивость Леонардо, его большой интерес и блестящие способности к математике, он нередко задавал ему трудные задачи и уходил, оставляя мальчика одного в комнате. Вернувшись через несколько часов, он тщательно проверял работу Леонардо и сдержанно хвалил его. О своих далеких прогулках Леонардо должен был отдавать деду обстоятельный отчет. Слушая его, старик пользовался каждым случаем, чтобы расширить знания внука. Так было и в этот раз. Антонио много смеялся над тем, как внук «победил змею», и тут же подробно описал ему все признаки настоящих ядовитых змей.
Затем они принялись разбирать принесенные Леонардо камни и растения, и снова Леонардо услышал несколько чудесных историй о далеких странах, об удивительных деревьях, животных и птицах.
Леонардо показывал деду и свои рисунки. Антонио давно уже понял, что внук его не просто забавляется рисованием, а относится к этому горячо и страстно, вкладывая в это занятие всю свою душу. Он еще и еще раз хотел проверить и мальчика и себя. Он знал, какое значение будет иметь его слово, когда будет решаться судьба внука. «Хорошо, — думал озабоченно старик, — если из Леонардо выйдет настоящий большой художник, человек уважаемый и живущий в достатке». Но видеть любимого внука среди тех художников, что десятками осаждают дворцы богачей, бродят по стране в поисках грошового заработка, Антонио решительно не хотел. Втайне же он с глубокой радостью следил за тем, как шаг за шагом росло и крепло дарование Леонардо.
* * *
Прошел год. Однажды Антонио сидел у окна и смотрел на заходящее солнце. Он чувствовал, что силы его слабеют, сказывались годы. Все чаще и чаще он задумывался о будущем внука. Еще в прошлом году он съездил во Флоренцию и, выполнив все формальности, записал его в книгу «граждан Флорентийской республики». Теперь он с нетерпением ожидал возвращения из Флоренции сэра Пьеро, который должен был показать кому-нибудь из больших художников рисунки Леонардо.
Длинная тень на миг заслонила окно. Тоненький гнусавый голос протянул:
— Мир дому сему!
Антонио узнал фра2 Бартоломео, ученого монаха, исполнявшего в Анкиано обязанности приходского священника. Хотя Антонио и был человеком верующим, но он не любил этого хитрого, всюду сующего свой нос монаха, появление которого всегда несло с собой что-нибудь неприятное.
— Входите, фра Бартоломео, — все же произнес он.
Тихо, на цыпочках, мягким кошачьим шагом, монах вошел в комнату. Он был одет в сильно поношенный плащ из грубого сукна, держался смиренно, даже подобострастно. Он хороню знал, каким уважением пользуется Антонио, и всячески старался подчеркнуть это.
— Что нового, фра Бартоломео? — устало спросил старик.
Монах начал рассказывать о том, что граф Кариньяно принес в дар их монастырю два участка хорошего виноградника — да благословит его господь на всех путях его, — о том, как Джованни Луппо, купец из Винчи, по возвращении своем из-за Апеннин, тоже принес святой церкви дар украшенную драгоценностями чашу для причастия, — о том, как...
Антонио слушал рассеянно. Он хорошо знал купца Луппо, знал, какими путями тот создавал свое богатство, как беспощадно он грабил крестьян, сажал их в тюрьмы за малейшую просрочку в возврате одолженных им под очень высокие проценты денег. Знал он и графа Себастьяно Ка-риньяно, человека легкомысленного и беспечного, прокутившего уже не одно имение. Антонио знал, что все эти рассказы — только предисловие, только подготовка к настоящему разговору.
— Как велико милосердие господне, мессер3 Антонио! — сказал монах. — Воистину неисповедимы пути господни, и сам он, великий, решает, кого одарить и кого наказать... Вот гляжу я на вашего внука и...
При этих словах скука мгновенно оставила Антонио. Он так и знал, что монах зашел поговорить именно о Леонардо. Но чего хочет этот хитрец? Не собирается ли он забрать в свои руки Леонардо? За свою долгую жизнь Антонио встречал немало талантливых художников, попавших в ловко расставленные служителями церкви сети. Эти художники уходили от мира и весь свой талант отдавали прославлению церкви. Антонио не хотел такого пути для Леонардо. Он мечтал о другом: может быть, из Леонардо при его способностях выйдет новый Фидий 4.
— Он хороший мальчик, очень хороший, — говорил тем временем монах. — Он прославит своей кистью господа бога. Это все в руках божьих. Но он...
— Что он? — уже плохо скрывая раздражение, опросил старик. — Разве Леонардо непочтителен к святой церкви? Разве не исполняет всех предписаний ее? Может быть, он непочтителен к вам, фра Бартоломео?
— Нет, нет, юный Леонардо, — продолжал вкрадчивым, тихим голосом монах, — исправно посещает церковь и ведет себя в ней вполне благопристойно. Но он...
Флоренция около 1490 года. Современная гравюра.
— Что, что — он?
— Но в его мыслях и поведении нет того, что должно быть у истинно, глубоко верующего отрока. Он... как бы это сказать... мало чувствует божественное...
И, понимая, что он сам начинает путаться, монах решил пояснить свою мысль примером. Он выглянул в окно, под которым играли дети, и позвал Франческо.
— Франческо, — спросил он вошедшего в комнату мальчика, — скажи, Франческо, что должен делать человек, когда ему угрожает какая-нибудь большая опасность?
Мальчик стоял молча. Казалось, он не понимал вопроса.
— Ну, предположим, — решил пояснить монах, — вот ты вместе с кем-нибудь, скажем с Леонардо, идешь по лесу и на вас нападает змея...