— А льва? — спрашивает Леонек.
— И льва можешь, — соглашается дядя, и Леонек бежит за мелком.
— Осторожно! — кричит какой-то мальчик. — Куда лезешь, разиня? Ослеп, что ли? Не видишь, на машину наступил?
И уже кричат отовсюду:
— Обойди сторонкой, да не туда же!
— Не по рисунку, тюха!
— Ой, мамочки, божью коровку раздавил! — Божью коровку рисует девочка в жёлтой шляпке. И сама в таких же веснушках, как её божья коровка. А вокруг — машины, самолёты, индейцы на взмыленных лошадях… Все плиты размалёваны, неизвестно, как пройти. Дядя отлучился. Толстяк с рупором раздал все коробки с мелками. Не хватило мелка Леонеку. Значит, не будет льва?
Там, где, на корточки присев,
Малюют все счастливо,
Не будет льва, не встанет лев
С хвостом и рыжей гривой.
А мог бы, мог бы, мог стоять
И быть большого роста,
И точно солнышко сиять…
Ну хоть зажмурься просто!
А мог, а мог разинуть зев,
Однако не для жалоб…
— Отличный, симпатичный лев! —
Вся детвора визжала б.
Дела неплохо шли сперва,
Пока не стало ясно:
Не встанет лев, не будет льва,—
И это так ужасно.
…Слезу напрасно не роняй,
А выхода ищи ты:
Свою мечту обороняй —
Мечте
Нужна
Защита!
— Вальдек! — громко, на всю площадь, кричит Леонек. — Вальдек!
— Чего горло дерёшь? — поворачивает голову от своего рисунка Вальдек.
Он рисует море. На море корабли. Перед Вальдеком голубые трёхэтажные волны, кораблей — четыре, а пятый — коробка с мелками. Все цвета у него в коробке. Жёлтый — для всего льва, белый — на зубы, а коричневый — это грива. Как раз подходят.
— Вальдек, дай мелок! — протягивает руку Леонек. — Я не стану ябедничать, что ты дразнился. Клянусь, никому ни слова, только дай!
— Да ты и так не проболтаешься: ты меня забоишься, — пожимает плечами Вальдек. — Никаких мелков не получишь, отстань и катись подальше: мне на море такие чурбаки не нужны.
— Вальдек… — пробует попросить ещё раз Леонек.
Даже руки сложил. Умоляет. Но всё без толку. Вальдек не смотрит, он отвернулся.
И опять слёзы в горле: у всех есть мелки, только ему не хватило, и ничего с этим, наверно, уже не поделать.
И вдруг откликается девочка, рисующая божью коровку.
— Постой, — говорит, — я могу дать тебе кусочек зелёного.
Жалко ей стало Леонека. Разломила свой зелёный мелок пополам, протягивает ему, смотрит на него из-под жёлтой шляпки, морщит веснушчатый нос.
— Тут возле меня есть место. Вот здесь, где лежит моя сумочка. Передвинь сумочку и принимайся за дело.
— А можно, — глотает слёзы Леонек, — зелёным мелком нарисовать льва?
— В лучшем случае, — вмешивается Вальдек, — зелёным ты можешь нарисовать огурец.
— Ты не слушай его, рисуй, — подмигивает Леонеку девочка. — Конечно, можешь нарисовать зелёного льва. Бывают же львы молодые-зелёные. Понимаешь? Недозрелые…
— И дозревают на солнце? — допытывается Леонек. Шёпотом, чтобы Вальдек не услышал и опять не вмешался.
— Вот-вот, — кивает головой девочка. — Маленькие львы зелёные, неопытные, а потом они дозревают на солнце. В Африке. Если им слишком жарко, они прячутся под пальму. Пальму тоже можешь нарисовать зелёным.
Осторожно, чтобы не выпал мелок, осторожно, чтобы ни крошечки не просыпать, опускается Леонек на каменную плиту.
— Ты будешь прекрасным, мой лев, — шепчет он льву, которого ещё нет. — Я нарисую тебе уши, и ты услышишь, что я тебе скажу. Я нарисую тебе глаза, и ты увидишь, как ты прекрасен. И рот, чтобы ты мог со мной разговаривать…
— А жубы? — вдруг забеспокоился лев.
Отозвался! В самом деле отозвался! Заговорил! У него уже есть уши, есть глаза; зелёными глазами смотрит он на Леонека.
— Да, да! — уверяет Леонек льва. — И зубы тебе нарисую, потому что без зубов львы не считаются.