Многие другие выражения, позаимствованные Гайдаем из собственной семейной жизни, впоследствии тоже украшали его кинокартины.
Гайдай никогда не позволял себе говорить о других людях плохо, особенно за глаза. Но на близких отыгрывался, постоянно над ними подшучивая. Понятно, что больше всего гайдаевских подколок выпадало на долю жены, и это ей не больно нравилось.
— Тренируйся на себе, — частенько говорила она мужу, когда ему приходила охота ехидничать.
Позже эта фраза была переделана в реплику Балбеса из «Операции «Ы»…»: «Тренируйся лучше на кошках».
Другой случай. Будучи с мужем в какой-то дружеской компании, Гребешкова порывалась рассказать слегка неприличный анекдот, но Гайдай останавливал ее, шепча:
— Нинок, еще рано. Видишь, все пока трезвые.
Потом все выпивали и начинали травить хохмы — как и положено, откровенные и даже бесстыдные. Нина решалась, наконец, выступить со своим заветным анекдотом, но муж снова ее останавливал:
— А теперь, Нинок, поздно. Для твоей невинной истории все уже слишком пьяные.
Похожий скетч имеется в фильме «На Дерибасовской хорошая погода», когда в кульминационный период операции по захвату мафии подчиненный раз за разом обращается к генералу КГБ:
— Может быть, уже пора вызвать подкрепление?
Генерал неизменно отвечает:
— Еще рано.
А в последний раз, когда всякая надежда на спасение разведчиков исчезает, генерал сокрушенно опускает бинокль и разводит руками:
— Уже поздно.
Наконец, вот история происхождения одной из самых известных фразочек в одной из самых известных гайдаевских комедий. Леонид никогда не шел на конфликт с женой. Любые попытки Нины пошуметь, поссориться, повыяснять отношения рассыпались о стену гайдаевского хладнокровия. Он оставался равнодушным и безучастным к любым жениным попрекам — и ссоры не получалось. Тогда и Нина отступала. И в следующий раз она чаще всего ограничивалась тем, что с досадой говорила мужу:
— Так и хочется устроить скандал.
Точь-в-точь эту же фразу произносит в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» Зина, сообщающая Шурику, что она от него уходит. У Булгакова, по пьесе которого ставилась картина, есть Зинаидина реплика, что ее «тянет устроить сцену»; но в потоке обильных слов героини фраза остается практически незамеченной, тогда как в фильме Гайдая на «скандальной» реплике сделан особый акцент.
Если Шурик и Лида из «Операции «Ы»…» вобрали в себя многие черты Гайдая-студента и юной Гребешковой, то Шурик и Зина (в исполнении тех же артистов Демьяненко и Селезневой) в «Иване Васильевиче…» — это утрированный портрет Леонида и Нины в их взрослой семейной жизни.
К этой паре можно подобрать аналогию и из «12 стульев»[9] в лице Эллочки-людоедки и ее мужа инженера Щукина. Только «Эллочкой» у себя дома был Гайдай. А фразу благоразумного инженера «Живи как тебе хочется, а я так не могу» зачастую очень хотелось произнести как раз Нине по отношению к своему «людоеду».
Однажды она всё-таки обратилась к мужу практически с этой фразой. И добавила:
— Так что извини, Леня, но я ухожу к маме.
Нина стала собирать чемодан, на полном серьезе решив уйти, а Гайдай повел себя «по-шуриковски»: не стал ничего говорить, а тихо присел в углу и скорбно смотрел, как любимая жена складывает вещи. И только когда Нина уже готова была выйти за дверь, он с непритворной тоской в голосе обратился к ней:
— Не надо, Нинок, не уходи. Я ведь пропаду, если ты уйдешь.
И она не ушла. «Пожить отдельно» от мужа ей так никогда и не удалось. И оба супруга в результате были этому очень рады.
Непродолжительные конфликты время от времени возникали и в дальнейшем, но протекали в легкой, уже привычной форме. Нина Павловна не оставляла попыток «устроить скандал», когда на душе у нее накипало, но Гайдай вновь и вновь не позволял ей этого. Чтобы не подыгрывать раздраженной жене даже своим присутствием, он попросту уходил — или в свой кабинет, или на улицу. Мог долго стоять у подъезда и кормить с руки воробьев — была у него такая привычка.
Нина кричала ему вслед:
— Что же ты уходишь? Дай мне договорить! Я хочу наконец выяснить отношения!
Но Леонид невозмутимо парировал:
— А я не хочу видеть тебя такой.
И спокойно пережидал в уединении, пока жена не успокаивалась и не становилась прежней.
Наряду с фразой «Не хочу видеть тебя такой» у Гайдая была для жены еще одна убийственная реплика:
— Нинок, оказывается, у тебя нет чувства юмора.
В устах ведущего комедиографа страны это, конечно, звучало как страшное оскорбление.
9
Названия романа Ильфа и Петрова и гайдаевского фильма по его мотивам различаются в написании: в первом случае — «Двенадцать стульев», во втором — «12 стульев».