Он не был глубоким психологом, не имел высокой эрудиции, но обладал здравым смыслом и знанием дипломатических приемов. Отличался сдержанностью в проявлении эмоций. Судя по отзывам его современников, у него не было очень бойкого ума, но он был начитанным, политически грамотным и в беседе с дипломатами российскими и зарубежными умел показать свою осведомленность во многих вопросах общественной жизни.
Некоторые мемуаристы писали, что Леонид Ильич не отличался остроумием и красноречием. Но был склонен к «мягкому юмору» и не любил философских рассуждений. Его недоброжелатели писали: «это был политически недалекий консерватор и орденский клептоман». Тысячи людей что-то коллекционируют, но никто не называл их увлеченность клептоманией. Его обвиняли даже в том, что он периодически обращается за помощью к своим дипломатам. Хоть это вполне естественно: один человек не может обладать всеобъемлющими знаниями.
Некоторые считали, что он продолжает политику Сталина и «не имеет даже следа гения Ленина». Цель своей жизни он наметил уже в молодости: «служить народу и не отступать от принципов марксизма-ленинизма». Он был земным, естественным и «больше хозяйственником, чем политиком». Политолог З. Файнбург назвал его «уравновешенной посредственностью: покладистый, не злобный и не чересчур слабохарактерный».
Карьерный рост Л.И. Брежнева начался вскоре после его вступления в самостоятельную трудовую жизнь. В каждом коллективе, в котором ему приходилось работать, он приобретал друзей и единомышленников. В суждениях о личности Брежнева его современников было больше вымыслов, чем объективности. Но все исследователи были единодушны в том, что, в отличие от его суматошного предшественника Никиты Сергеевича Хрущева, он старался соблюдать умеренность во всем: в еде, одежде, поступках. За рамки умеренности он выходил только в двух случаях: в коллекционировании автомобилей, которых в 70-х годах в его гараже было больше тридцати, и в лихачестве во время управления своим автомобилем. Даже по извилистым дорогам Крыма он ездил на предельной скорости. Никто не знал, с какой целью он лихачествует: то ли хотел показать свою удаль из озорства, то ли у него сохранилась детская привычка, когда бегал наперегонки со сверстниками. Казалось, что такое поведение было не свойственно его врожденному спокойному темпераменту. В то же время он не переоценивал себя, знал меру своих возможностей, был более требователен к себе, чем к окружающим его лицам. Подобно французскому писателю Стендалю, он считал, что человек «живет на земле не для того, чтобы стать богатым, а для того, чтобы быть счастливым», и всю жизнь стремился к этому.
С возрастом менялась манера поведения Леонида Ильича, вопреки утверждению писателя и общественного деятеля В.В. Розанова, который ошибочно полагал, что это «врожденное свойство и ему нельзя научиться». Мировоззрение Леонида Ильича формировалось в переломную эпоху, когда менялся политический строй и порядок жизни россиян. Некоторые биографы отмечали недостаток у него волевых качеств. Но это были домыслы людей, малокомпетентных в психологии. Безвольный человек не смог бы пробиться в верхние эшелоны власти и управлять государством 18 лет. А некоторые даже писали о его «сибаритстве» (склонности к праздности), которого у Брежнева никогда не было: это выдумка борзописцев. А один из политологов, А. Авторханов, считал его «выдающимся мастером делания карьеры». Хотя без выдающихся умственных способностей и волевых качеств большой карьеры не сделаешь.
Леонид Ильич умел находить общий язык с коллегами по работе. Всегда был вежлив, корректен и дружелюбен. Был борцом за справедливость. В партийной работе старался не отступать от линии партии. Его вера в идеи социализма была непоколебимой. Во время дискуссий не горячился, не стучал, как Хрущев, ботинком по столу, говорил коротко, но веско. Его появление на трибуне всегда сопровождалось аплодисментами. Он умел сдерживать свои эмоции, но тягу к курению табака – малого наркотика, долго не мог преодолеть. Позже, через много лет, когда он стал генеральным секретарем Коммунистической партии, ему подарили портсигар, дозатор которого, вмонтированный в крышку, выдавал только по одной папиросе в час. Спиртные напитки употреблял умеренно, видимо помнил предостережение знаменитого среднеазиатского врача Авиценны: «немного вина – лекарство, много вина – смертельный яд».
При кажущейся открытости Леонид Ильич редко допускал кого-либо в свой внутренний мир. Свои планы любил обдумывать в одиночестве и почему-то в ненастную погоду под шум дождя. К людям был снисходителен, прощал им слабости и невольные ошибки. Цель своей жизни, по его словам, видел в служении партии и народу. Соблазны окружающего мира не отвлекали его от служебных дел. Он увлекался рыбалкой, плаванием и особенно игрой в домино, за которой мог сидеть часами, считая, что она «развивает сообразительность и способствует быстроте реакции».