Вскоре Красин пожалел о своем опрометчивом обещании: ведь в других городах начальство всячески препятствовало Кеннану в посещении тюрем, а в Перми его даже посадили под арест. Узнав об этом, полицмейстер сказался было больным, но потом, не желая нарушить данное слово, все же разрешил американцу посетить Тюменскую пересыльную тюрьму — в то время самую большую в Сибири. Вернувшись на родину в 1887 году, Кеннан тут же напечатал в журнале «Сенчури» цикл статей, живописующих ужасное положение заключенных в сибирских тюрьмах, в том числе в Тюмени; позже на их основе была написана его знаменитая книга «Сибирь и ссылка».
Конечно, содействие подозрительному иностранцу вызвало у начальства гнев в отношении Красина, оказавшегося то ли головотяпом, то ли, что гораздо хуже, сознательным подрывателем основ. К этому присоединилась неприязнь коллег, которым полицмейстер, по ряду свидетельств, мешал спокойно обделывать их коррупционные делишки. Пользуясь изменившимся после визита Кеннана отношением к Красину начальства, они решили объявить коррупционером его самого — не в этом ли причина оперативного появления статьи в «Сибирской газете»? Вскоре после ее выхода Тобольский губернский суд открыл дело против Красина, в обвинении которого особенно усердствовал окружной прокурор К. Б. Газенвинкель, надеявшийся выслужиться с помощью громкого процесса. Обвинители уговорами или запугиванием вынудили более 50 человек дать против Красина показания, «уличающие» его во взяточничестве и вымогательстве. На суде, заседания которого продолжались почти месяц, никто не обратил внимания на несообразности в материалах дела — например, на то, что часть вменяемых ему преступлений подсудимый просто не мог совершить, поскольку служил тогда совсем в других местах Сибири. В итоге в мае 1887 года (Леонид тогда готовился к выпускным экзаменам) суд приговорил Бориса Ивановича Красина за «превышение полномочий» к лишению всех чинов и наград и вечной ссылке в Иркутскую губернию.
Георгий Соломон
Братья Красины ничего не пишут об этом событии, хотя Герман упоминает про визит Кеннана в Тюмень: «Я отлично помню этот приезд и самого Кеннана, хотя и видел его, по застенчивости, только издали, брат же Леонид присутствовал при свидании у нас на квартире». Они любили отца и начисто отрицали его вину; от них это убеждение перешло к советским исследователям. И не только советским: Тимоти О’Коннор, тоже не упоминая об осуждении Красина-старшего, пишет: «Весьма прозаические обязанности Бориса Ивановича не вредили его репутации доброго и отзывчивого человека. Он играл на скрипке, писал стихи».
Среди современников утвердилось мнение, что Красина-старшего, как говорится, подставили; наиболее красочно эту версию изложил Георгий Соломон, о котором пора рассказать подробнее, поскольку он был весьма близок с нашим героем. Он родился в 1868 году в Бессарабии в семье потомственных дворян, выходцев из Венгрии. Несмотря на это, еще в годы учебы в Военно-медицинской академии связался с революционерами и в 1895-м, после краткого заключения, уехал в Иркутск работать помощником контролера на строительстве Кругобайкальской железной дороги. С Красиным он познакомился еще в годы учебы (о чем будет сказано далее), а в Сибири они стали друзьями. В 1897 году, переведенный на Московско-Курскую железную дорогу, он участвовал в создании РСДРП и ее работе, примкнув к большевикам. В 1906 году был сослан в Сибирь, после освобождения жил за границей, а вернувшись домой, отошел (как и Красин) от политики.