Михаил Бруснев, ставший со временем лидером кружка и другом Красина, родился в 1864 году на Кубани в казачьей семье. В Технологический он поступил на год раньше Красина и создал там марксистскую группу, объединяющую студентов нескольких вузов и рабочих из нескольких кружков самообразования, существовавших на питерских заводах и фабриках. Бруснев одним из первых революционеров признал важность широкой пропаганды среди рабочих и сделал все, чтобы эту пропаганду развернуть. Окончив институт, он в 1891 году перебрался в Москву, где пытался объединить разрозненные кружки разных городов в единый центр, но уже через год был арестован, много лет провел в тюрьме и ссылке. Вернулся с подорванным здоровьем, в революции активно не участвовал, но по протекции Красина работал в 20-х годах в советских торгпредствах за границей. Умер в 1937 году почти забытым, хотя считался старейшим членом ВКП(б) — Красин был вторым по старшинству.
Федор Афанасьев
Леонид подробно описал процесс своего вовлечения в революционную деятельность. Вначале к нему приставили «дядьку», поляка Вацлава Цивинского, который доказывал ему, что в России вот-вот вспыхнет революция и на этот случай необходимо иметь организацию, способную взять власть в свои руки. Попутно его снабдили еще не прочитанными трудами Маркса, и он вместе с верным «оруженосцем» Германом принялся усердно их изучать. А уже в январе 1890-го с юношеской самонадеянностью писал родителям: «С Марксом мы, к немалому многих удивлению, покончили, и теперь по общественным наукам трудных книг на русском языке для нас не существует». Освоив основы марксизма, он — снова вместе с Германом — принял участие в организации нескольких собраний по случаю приезда в Петербург из ссылки бывшего народовольца, видного экономиста А. Карелина. На этих собраниях велась агитация за объединение народников и социал-демократов для борьбы с режимом, при этом соблюдалась строгая конспирация и собравшиеся не знали даже фамилии лектора, которого называли Лоэнгрином.
После этого в столичных вузах возникло множество новых марксистских кружков, которые посещал и Красин как эмиссар «центра». Часто он участвовал в дискуссиях, которые неизбежно возникали среди студентов, защищая идеи социал-демократов от народников и других несогласных. Впрочем, дискуссии возникали и между самими марксистами: Бруснев вспоминает, что на одном собрании Красин одолел в споре будущего лидера «легального марксизма» Петра Струве. Студенты, в том числе и девушки, массово сходились посмотреть на молодого симпатичного оратора; в одном из кружков он познакомился с двумя курсистками-бестужевками — сперва с Надеждой Крупской, а потом с ее подругой, своей будущей женой Любовью Миловидовой*. Конечно, не остался он незамеченным и для полиции, которая в декабре 1889 года установила за ним наблюдение.
Коллеги по кружку по максимуму использовали не только ораторские, но и организаторские способности юного энтузиаста. Он, к примеру, играл главную роль в устройстве в том же декабре благотворительного рождественского бала в Технологическом. Такие балы устраивались каждый год и включали, кроме танцев, музыкальные и эстрадные номера; на них приглашались крупные чиновники, генералы, писатели, актеры, каждый из которых по традиции платил за пригласительный билет 100 рублей и более — эти деньги шли в студенческую кассу взаимопомощи. Революционный кружок был очень заинтересован в этих деньгах; к тому времени он, по признанию Бруснева, уже обложил данью столовую и другие студенческие организации, но благотворительный бал мог принести куда большие суммы. Бруснев пишет: «Студенты, примыкавшие к революционным кружкам, были по своей внешности мало подходящими для роли распорядителей бала. Поэтому в состав распорядителей старались проводить лиц, хотя и примыкавших к революционным кружкам по своим взглядам, но по своей внешности не стоявших в противоречии с понятием элегантности, предъявляемой к распорядителю бала. Л. Б. (Красин. — В. Э.) был для этого очень подходящ и потому неизменно проводился на эту должность». С помощью Красина революционерам удалось заполучить больше тысячи рублей, «что по тем временам нужно признать огромной суммой».