Вступление в НАТО, о котором вдруг заговорили у нас с приходом новой власти, потребует соответствующего референдума. Но я искренне опасаюсь, что эта проблема еще сильнее расколет и без того в последнее время разорванное политиками украинское общество.
Украине для того, чтобы продвинуться в сторону европейских организаций, нужно, чтобы ее общество на самом деле разделяло европейские и евроатлантические ценности. Вот, скажем, мы находились в Ираке. И разные люди по-разному оценивали это событие. Одни при этом рассчитывали на политические дивиденды, другие - на экономические преференции, военные намеревались улучшить благосостояние семей… А общество в целом выступало против их нахождения там. Потому что оно интуитивно боялось втягивания Украины в войну с терроризмом, в ходе которой боевые действия могут быть перенесены и на нашу территорию.
Считается, что сильным толчком к движению центрально-европейских стран в НАТО послужил расстрел в 1993 году Белого дома в Москве. Именно тогда стало ясно, что в борьбе за свои интересы Кремль не остановится ни перед чем, и это здорово напугало поляков, венгров, чехов и словаков.
И все-таки на самом деле о расширении НАТО на восток начали задумываться значительно раньше. Пальма первенства в этом принадлежит Дюле Хорну, который еще в 1990 году говорил о необходимости приема Венгрии в НАТО. Затем инициатива от венгерского лидера перешла к Вацлаву Гавелу. Выступавший сначала с позиций внеблоковой Европы, он затем стал организатором так называемой Вышеградской группы, участники которой впоследствии вошли в альянс. Символично, что именно он председательствовал на заключительном заседании организации Варшавского договора в 1991 году в Праге, когда она была официально распущена.
Лидеров Польши, Чехии и Венгрии, так стремительно изменивших баланс сил в Европе, вполне можно понять. Как ответственные политики, они попросту спрятали свои народы под натовский зонтик. К этому их подтолкнули не только кровавые столкновения в Москве, но и распад Югославии, и война в Чечне, и многочисленные вооруженные конфликты на постсоветском пространстве. Эти идеи нашли стремительную поддержку со стороны Запада. Уже в январе 1994 года в Праге Билл Клинтон сказал, что вхождение новых членов в НАТО возможно.
Опасения, что Россия не мытьем, так катаньем вновь попытается втянуть центрально-европейские страны в свою орбиту, являются серьезным фактором общественного сознания этих бывших участников Варшавского договора. Поэтому не случайно, что идею вступления в НАТО там поддержало большинство населения. Польский сейм, например, одобрил закон о присоединении к альянсу подавляющим большинством голосов (409 из 420). В Венгрии прошел референдум о присоединении к НАТО, в котором победили сторонники этого шага. И чешский парламент тоже одобрил вступление в альянс.
Новички двигались в НАТО не только для того, чтобы обезопасить себя с военной точки зрения. На этот шаг следует смотреть шире - с точки зрения их интеграции в Европу, ведь в НАТО входят экономически развитые страны. Но и сами новички дальше, чем другие центрально-европейские государства, ушли по пути реформ. Хотя судьба нищих Болгарии и Румынии свидетельствует о том, что и в случае с нами состояние экономики не будет определяющим.
Сейчас мы все лучше понимаем, что НАТО - это далеко не совершенная организация, она испытывает значительные проблемы. Вот как несколько лет назад описывал происходящее с Североатлантическим альянсом специальный советник генсека НАТО в отношениях со странами Восточной и Центральной Европы Крис Донелли: «НАТО не является совершенной организацией, способной обеспечить безопасность и противостоять новым угрозам, для этого необходимы новые механизмы решения проблем. Стоящие перед блоком задачи нельзя решать старыми методами. То, что сейчас происходит с блоком, можно сравнить с процессом рождения бабочки в тот момент, когда она превратилась из гусеницы в куколку, но еще не обрела крыльев… В этом состоянии она очень уязвима для внешнего воздействия».
И действительно, сохранение старой формы взаимодействия в рамках альянса больше не обеспечивает прежнего единства в принятии политических решений. Кроме того, нормальной работе мешает непомерный и чрезвычайно высокомерный бюрократический аппарат, зачастую решительно не соответствующий уровню новых задач.